1. Когда явится холера, или скотский падеж, кругом деревни обходят с плугом. Мужчины и женщины здесь не участвуют, но только незамужние девушки, у коих в это время, голова бывает раскрыта; они одеваются в самую лучшую, праздничную одежду, распускают себе волосы, подпоясываются новыми платками я запрягаются вместо лошадей в плуг. Не знаю однако, сколько для этого нужно девиц. У всех в руках бывают кнутья. Участвуют здесь еще старухи. Одна старуха едет впереди верхом на помеле; волосы у нее также растрепаны. Другая старуха держит ручки плуга, гайкает, бьет девиц и правит ими, как лошадьми посредством вожжей. Третья старуха едет сзади также на помеле. В это время никого не пускают в деревню и осмелившегося въехать забьют до смерти; равным образом и из деревни не выпустят никого. Надеются, что холера убежит, и падеж скота прекратится от такого противного и страшного зрелища.
В начале лета, когда в первый раз нужно выгнать в поле скот, то для предохранения его от падежа, в день выгона делают татары в земле ворота и прогоняют через них весь скот; туда же и люди проходят. Это называется “прохождение сквозь землю”. Говорят: к прошедшему через землю скоту не прикоснется зараза. В этот день не оставляют старого огня и старой воды. Для точного исполнения обряда посылают нарочного с приказанием, чтобы по всем домам был затушен старый огонь и вылита была старая вода. Потом весь мир собирается на одно место, и потерши дуб о дуб, добывают таким образом огонь. Всякий берет от этого огня. Это называется изведение “нового огня”. Потом воду берут из водных вместилищ отдельно, смотря по нужде.
Когда случается скотский падеж, то запирают новым замком губы первой падшей скотины и зарывают ее в полевых воротах, веря, что мор непременно прекратится.
2. Чтоб оспа на ребенке была легче, делают следующее: дают белую утку или белого гуся в подаяние бедняку, а потом, когда дитя начинает выздоравливать от оспы, варят кашу, которая и называется чячяк-буткасы (“оспенная каша”): иначе, думают, оспа будет тяжела. Этот обряд, по-видимому, делается для умилостивления чячяк-анасы (“оспенной матери”) и чячяк-ияси (“оспенного хозяина”), кои заседают будто бы в больших оспинах.
3. Детям, для предохранения их от сглаза, татары делают на лицах черною или голубою краскою марушки, - в том рассуждении, что, дескать, глаз взглянет прежде не на лицо, а на марушку, и не подействует на здоровье ребенка. Кроме того, ребенку привязывают каразиево семя (семя черновки) в мешочке, и опять для того, чтобы кто не сглазил его, - Споласкивают дверную ручку или скобу водою, и обмочив в воду утиральник, трут им ребенку лицо. - Наконец, чтобы кто не сглазил ребенка, привязывают ему частицу можжевелового дерева. - А если татарин чего-нибудь сильно испугается и захворает, то куркулык куялар (буквально: “кладут испуг”), то есть выливают растопленный свинец в воду, и кургашин (свинец)1 в воде принимает разные формы, иногда, по уверению татар, даже образ человека. Потом вылившуюся фигуру подвязывают испуганному и верят, что болезнь пройдет. Из последних двух фактов нельзя не видеть, что хворь производит не “сглаз”, а джин (злой дух), который боится можжевельника, и как увидим ниже, топора, и по-видимому, еще свинца: стало быть и все действия обрядные употребляются здесь татарами к тому, чтобы обессилить зловредное влияние на их жизнь баснословных джинов относительно сглаза.
4. Когда татарин пьет воду из ручья, озера или реки и почувствует внутри боль (что очень возможно в летние жару, когда рабочий люд рад холодной воде, может быть - даже по своему содержанию и без того очень вредной), то говорит: “вода видно меня держала”, и потом в воду, где пил, пустит яблоко или желток яйца, будучи уверен, что боль пройдет; или же он берет в горсть траву, бросает ее в воду и говорит: “Да не удержит меня вода”. Я здесь вижу остаток, с одной стороны, древнего боготворения татарами водной стихии, а с другой - умилостивление ими водных баснословных существ.
5. Если татарин пухнет, его поят можжевеловыми ягодами - это в самом деле полезное лекарство против водянки - и джин, виновник опухоли, убежит: видно, по мнению татар, ему противен можжевельник!
6. Через страдающего лихорадкою татары проводят медведя, веря, что лихорадка, испугавшись зверя, убежит. Надевают еще на лихорадочного медвежью или волчью шкуру, кладут в пазуху, во время трясения, кожу змеи, и все это для прогнания лихорадки.
7. Ест, и по словам татар, якобы выздоравливает от такого лекарства, из каждого дома по одному икмяк-буруны (“нос хлеба”, то есть по-русски - припеку хлебную) и принимает это подаяние непременно в боковое окно.
8. Если у татарина под мышкою появится собачья титька, то ее “заговаривают”, употребив хлебную припеку, которою во время затоваривания прикасаются к болезненному - наросту, и потом припеку отдают четырехглазой собаке, чтобы она ее съела. Четырехглазою собакою татары называют такую собаку, у которой над каждым глазом на шерсти по пятну особого цвета: два глаза и два пятна - по-татарски выходит: четыре глаза.
Для заговоров, как против собачьей титьки, так и против кыярака (это - особая боль в пахах) и баки (жабы), служит одна и та же формула: разница в действии при заговоре состоит только в том, что заговаривая сучью титьку берут в руку хлебную припеку; заговаривая кыярак (огурец, по-татарски - кыяр), берут огуречное семечко, а заговаривая баку (лягушку, жабу), берут в руку черепашью косточку (черепаха по-татарски губурлю-бака), и касаясь больного места этим орудием, произносят:
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять:
от девяти да возвратится2,
в пыль и прах да отойдет!
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь:
от семи да возвратится,
в ветр и вихрь да отойдет!
Раз, два, три, четыре, пять:
от пяти да возвратится,
на распутие пяти путей да отойдет!
Раз, два, три:
от трех да возвратится,
на распутие трех путей да отойдет!
Раз:
от раза да возвратится,
заговор наговор таков был,
что этого только ждала (то есть болезнь);
но не моею рукою,
но рукою Айша-Батман!
Сказав числительное, припекою, семенем или косточкою касаются раз вольного места, а проговорив колено заговору, плюют раз на сторону. Айша-Батман есть собственное имя и прозвание женщины, как я полагаю, “давившейся искусством производить заговоры.
9. Перед христианскою Пасхою, в деревнях, в великий четверг, татары пекут оладьи, празднуя этот день в честь умерших, которые по их мнению, будто бы в этот день восстают и ходят везде, невидимо. В этот день они не только не запрягают лошадь, но даже и не надевают на нее хомута, боясь как бы мертвецы не огадили его.- Еще у татар есть не менее замечательное верование, именно то, что деньги, полагаемые перед русскою иконою на путях в столбах, не годится брать; иначе икона силою сойдет на руки вора, или прилипнет к его устам. Самую икону они называют словом тарн, происходящим от монгольского слова Тенгри, бог, - зная, что христиане, на иконах своих изображают чувственно являемый людям достойным образ сверхчувственного Божия естества.
10. Беременные татарки, по татарскому поверью, видят в воздухе убыра, когда он летит, - в образе огня летящего; чтобы убыр не причинил вреда, считают нужным поразить его рябиновыми вилами, и, якобы, он от этого рассыплется в прах. - Когда душит татарина албасты, то чтобы избавиться от неприятности давления, он считает достаточным пошевелить мизинцем - и душитель удерет. - Чтобы выжить джина, засевшего в татарина или татарку, татары жгут горючую, серу и дымом дмухают страждущему в нос, а кроме того, обсыпав бального порохом, зажигают порох; еще кладут под постель его топор или что-либо железное: испугавшись всего этого, бежит джин от татарина или татарки без оглядки.
11. В деревнях на маслянице, девицы-татарки, севши на прядильные орудия, катаются, желая, чтобы лен вырос тонок, долог, бел и волокнист. - Черепа лошадиные на загороду огорода или пашни татары вешают для того, чтоб уродились овощи и хлеба. - Здесь скажем о кладах. Деньги, закопанные в землю, от продолжительного их неупотребления людьми, завладеваются диу-пэрием, и сам он, в свою очередь, по поверью здешних татар, есть превращение из денег. Где лежит клад, там это баснословное существо многоразлично является и кричит на разные лады: “Возьми меня, возьми меня!” Но взять клад без обряда нельзя; обряд же здесь употребляется следующий: ночью, где татарину было виденье, насыпает он золы, а утром идет смотреть, какой на золе виден след: кошки, собаки или человека - такое животное и нужно на месте клада, по поверью, зарезать и потом уже будто бы можно получить сам клад. Нет ли здесь намека на то,. что древние татары приносили древним своим богам - огню, воде, мертвецам, водяным, пенатам, чертям - в жертву кошек, собак, людей3? Клад иногда, по поверью татар, бегает в образе кошки, и тогда, чтоб его получить, татарину будто бы довольно только произнести бисмиллю, толкнуть кошку ногой, и - получай денежки! - В летнее время, когда бывает засуха, татары, отчаявшись в надежде на дождь, отправляются к реке или озеру, варят здесь кашу (джангыр-буткасы - “дождевую кашу”): у кого берут крупу, у кого масло, у кого соль, у кого молоко. Сварив здесь кашу и съев ее, в рубахах, но не в верхней одежде, бросаются в воду: и верят бедняки, что после этого пойдет дождь.
12. Если татарченок упадет на землю, то на место падения его приходит кто-нибудь, или он сам возвращается, вколачивает гвоздь тут в землю и выливает чашку воды, чтобы не сделалось с ребенком какого-нибудь вреда. Другие, впрочем, удовлетворяются советом ребенку плюнуть на это место.
1 Курмак - бояться, куркушман - вместе бояться, курку - боязнь, кулык - испуг.
2 То есть откуда пришла оная болезнь.
3 И кажется, можно по догадке и выводу из сказанного выше во 2-м, 4-м и 11-м пунктах прибавить еще: Вверхуток, белых гусей (домашних птиц), яблоки, яйца, кашу (свою пищу обыденную) и лошадей (домашний скот).
Пт Июн 07, 2024 12:12 am автор мерзавка
