Зимние ритуалы и праздники

25 декабря/7 января
Великий двунадесятый праздник христианской церкви, когда отмечается рождение Иисуса Христа. По крестьянскому календарю знаменовал наступление Святок и начало роста светового дня.



Рождество Христово
Рождество Христово (Рождество по плоти Господа, Бога и Спаса нашего Иисуса Христа) - один из двенадцати главных, так называемых двунадесятых, праздников христианской церкви. В православном календаре по значимости Рождество Христово является вторым праздником после Пасхи. Оно приходится на 25 декабря / 7 января. В этот день церковь отмечает рождение Иисуса Христа, воплощающего в религиозно-мифологической системе христианства образ богочеловека, в котором присутствуют одновременно и вся полнота божественной природы: Иисус Христос являет собой второе лицо Троицы (Бог-отец, Бог-сын, Дух Святой) и как Бог, соответственно, вечен и абсолютен, - и вся конкретность человеческой природы: иудей, рожденный в Вифлееме в начале современного летоисчисления, выступивший с проповедью в Галилее и казненный в возрасте 33 лет.

Такие эпитеты Иисуса Христа как Спаситель (Спас), Искупитель, ставшие его другими именами, реализуют идею христианства о добровольном принятии Иисусом Христом страданий и смерти во искупление грехов человеческих и во спасение людей от сил зла.

До IY в. н.э. Рождество отмечалось церковью вместе с Богоявлением как единое событие появления Бога на земле в облике человека. Позже Рождество Христово было выделено как самостоятельный праздник.

Празднованию Рождества Христова предшествует сорокадневный пост, являющийся подготовкой христианина к этому событию.

В канун Рождества в церкви совершаются службы Царские Часы (в три, шесть и девять часов утра и в три часа дня), во время которых исполняются псалмы, отражающие тему Страстей Христовых, и тропари, посвященные празднику Рождества Христова. В этот же день служится Литургия св. Василия Великого, соединенная с Вечерней. На этих службах читаются ветхозаветные пророчества Мисхея о том, что Вифлеем станет местом рождения Спасителя, и Исайи, предсказавшего приход Мессии и его облик.

Великое Повечерие накануне Рождества соединяется с рождественской утреней, составляя всенощное бдение. Повечерие начинается торжественным пением "С нами Бог" и пророчествами Исайи. Во время рождественской всенощной исполняется тропарь и кондак празднику, совершается крестный ход и лития - торжественное благословение хлеба, пшеницы, вина, которые после службы раздаются молящимся, и елея (масло оливы или другое растительное масло), которым священник помазует прихожан в знак Божьего благословения. Во время рождественской утрени, продолжающей всенощную, в Евангельском чтении от Матфея повествуется о Рождестве Христове, а также исполняются псалмы и песнопения, восхваляющие Иисуса Христа. На следующий день, начинаясь с псалмов восхваления празднику, совершается рождественская литургия.

В рамках крестьянского календаря Рождество Христово знаменовало наступление главного зимнего праздника - Святок. В земледельческом календаре, ориентированном на цикличность "жизни" солнца, начало годового круга отсчитывалось от периода "роста" солнца, то есть увеличения светового дня, которым как раз и характеризовалось время Святок. При наложении христианского культурного пласта на архаичную языческую основу празднования наступления нового года Рождество Христово было приурочено к моменту зимнего солнцестояния, то есть "рождения" солнца. Равновеликая значимость образов солнца и Богочеловека обусловили восприятие Иисуса Христа в христианской культуре как Солнца духовной жизни каждого верующего. Подобное осмысление нашло отражение в тропаре праздника Рождества Христова: "Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу правды и тебе ведети с высоты Востока: Господи, слава Тебе!".

В крестьянском быту подготовка к Рождеству Христову велась и накануне праздника. К рождественскому сочельнику хозяйки тщательно прибирали избы и горницы: мыли, белили свое жилище; завершали варку хмельного и травяного пива для святочных гуляний и приготовление пищи и сдобной выпечки как для разговления после рождественской литургии, так и для угощения гостей. Старики в сочельник отдыхали, а остальные домочадцы старались закончить все работы к обеденному времени, чтобы засветло успеть сходить в баню. В Сибири эта баня называлась "княжой" и приготовлялась женщинами. Встречать праздник Рождества Христова было принято в новой одежде, что отразилось в известной поговорке: "На светлой рубаха хоть плохонька, да белехонька: к Рождеству хоть сурова, да нова".

В сочельник до появления первой звезды на небе повсеместно крестьяне, особенно пожилые, соблюдали строгий пост, то есть воздерживались от пищи. Перед закатом солнца все домочадцы собирались около стола в красном углу и совершали молитву. В некоторых местностях хозяин дома зажигал восковую свечу и, закрепив ее на одном из лежащих на столе хлебов, отправлялся во двор за вязанкой соломы или сена, которыми по возвращении застилал передний угол и лавку в нем. Солому покрывали чистой скатертью или полотенцем и на ткани, под самыми образами, устанавливали сноп ржи и кутью в горшке. После этих приготовлений семья вновь совершала молитву и, затушив свечи, в торжественном молчании наконец приступала к трапезе. В западнорусских губерниях, граничащих с Белоруссией, солому стелили на стол под скатерть.

Обязательным блюдом трапезы в рождественский сочельник являлась кутья. На сочельническом столе скоромная пища не допускалась: в Сибири, например, ели хлеб, капусту с квасом, тертый горох, хлебное сусло, переваренное с зернами пшеницы и сушеными ягодами черемухи (сусло - сладковатый навар на муке и солоде, то есть на пророщенном, а затем засушенном и смолотом хлебном зерне; при добавлении в сусло хмеля или дрожжей получается пиво. Сибирское блюдо из сусла с пшеницей и ягодами черемухи является аналогом кутьи). По причине употребления в рождественский сочельник только постных блюд трапеза получила название "голодной кутьи". В Калужской губ. во время рождественской трапезы не пили воду; в противном случае, верили, могут заболеть зубы.

К моменту торжественного ужина в некоторых местных традициях приурочивался архаичный обряд кликанья мороза.

По окончании трапезы часть оставшейся кутьи дети разносили по домам бедняков, чтобы и они могли отпраздновать событие Рождества Христова. После вкушения пищи до утра не убирали ни посуду, ни еду, ни скатерть, полагая, что к столу придут покойные родители, чтобы тоже поесть.

С ложками, которыми ели в рождественский сочельник, устраивали гадания о судьбе каждого из членов семейства. После ужина старались лечь спать пораньше.

Рано утром в день Рождества Христова в южнорусских губерниях совершался обряд возжигания костров, называемый "греть покойников".

Утром же детишки, а в некоторых местах девушки, парни и даже взрослые мужчины, отправлялись в обход по домам славить Христа (см. Славление Христа), за что получали деньги, козули и другую еду.

Одной из самых важных духовных акций для крестьян в день Рождества Христова было участие в рождественской литургии. Возвратясь домой из церкви, крестьяне устраивали праздничный обед, во время которого разговлялись.

Церковный причт после службы совершал обход домов прихожан, славя праздник (см. Славление Христа).

В течение дня дети и молодежь участвовали в колядовании; в южнорусских губерниях и в Сибири в деревнях устраивались вертепные представления (см. Вертеп), а вечером начинались хождения в гости.

О том, что Рождество Христово в крестьянском календаре было одним из самых больших праздников, свидетельствует народное представление о том, что в этот день "играет солнце". В народе верили, что это явление бывает помимо Рождества еще четыре раза в году: в праздники Богоявления (см. Крещение), Благовещенья, Пасхи и Ивана Купалы.

Начинается за 56 дней до Пасхи

Древнейший истинно народный праздник проводов зимы и встречи весны. Масленичная неделя приходилась на период сыропустной недели перед началом Великого поста. "Разгульная", "широкая" "обильная" Масленица - любимейший зимний праздник русского народа. Каждый день масленичной недели отличался своими традиционными обрядами и развлечениями.



Масленица
Масленица (масленка, масленичная неделя, сырная неделя, сырница, белая мясоедь, мясопуст) - языческий праздник проводов зимы и встречи весны. Первое упоминание о Масленице, с описанием всего происходящего в отпущенное ей время, известно только с ХVI в., хотя Мясопуст упоминался уже в Несторовской летописи при описании эпидемии язвы в Киеве в 1090 году. Существующее название было, вероятно, связано с большим количеством употреблявшейся во время его проведения масляной жирной пищи.

Масленица относилась к числу аграрных праздников, составлявших подвижную часть народного календаря. Срок ее проведения зависел от даты главного христианского праздника Пасхи. По православным пасхалиям празднование масленицы начиналось за 56 дней до Пасхи и приходилось на время сыропустной недели, предшествовавшей началу Великого Поста. Это соответствовало второй половине февраля - началу марта. Среди множества крестьянских календарных праздников Масленица занимала особое место. Она единственная не приурочивалась к конкретным дням христианского календаря и была древнейшим истинно народным праздником, отразившим в себе двойственность крестьянского мироощущения, вобравшего в себя элементы как христианских, так и языческих верований. Как и любое традиционно значимое народное действие, складывавшееся на протяжении не одного столетия, Масленица представляла собой сложный, многоплановый, четко регламентированный ритуал с большим количеством магических составляющих. Она впитала в себя особенности архаических аграрного и скотоводческого празднований проводов зимы и встречи весны, приуроченных ко времени весеннего равноденствия. В них нашли свое отражение и природные и биологические циклы, которыми издавна определялась жизнь крестьянского общества. Главной особенностью Масленицы было совершение обрядов, имеющих непосредственное отношение как к зимним, так и к весенним календарным праздникам. Период проведения Масленицы, однако, не соответствовал в данном случае тому времени года, которому она посвящалась. Так символическая встреча весны, которую в определенной мере обрядовые действия должны были символизировать и приближать, приходилась на время, когда вокруг исполняющих ритуальные действия людей лежал плотный снег, зима не утратила пока окончательно своей силы, а до действительного прихода весны было еще сравнительно далеко. Вероятно, все это можно объяснить тем, что первоначально масленичные действия соотносились с началом Нового года, приходившегося по лунному календарю на март (после церковной реформы ХVI в., оно было отнесено на 1 сентября - по старому стилю летоисчисления), и празднование ее продолжалось более двух недель, захватывая время начала пробуждения в природе. Тогда же, вероятно, Масленица и стала восприниматься как праздник проводов зимы и встречи весны. Длинная череда постов, введенная христианской церковью до и после ее главного праздника Пасхи, принудила вынести некоторые древние языческие ритуальные действия, не регламентированные жестко по времени церковным календарем и предназначенные стимулировать природу в день солнцеворота, за начало запретного времени. Таким образом, период проведения Масленицы сократился до одной недели, и она оказалась передвинутой в первую неделю облегченного поста, носившую в церковном календаре название ,,сырной" или ,,мясопуста" и предстоящую времени Великого Поста. В сырную неделю мясо употреблять было уже нельзя, а сыр, масло, рыбу и яйца еще можно. Именно это временное положение позволяло исполнять главное правило Масленицы - накрывать обильные сытные столы со всевозможной снедью и употреблять в пищу большое количество разнообразной молочной пищи: сметаны, сливок, творога, коровьего масла, молока, а так же яиц, рыбы, различных круп, пирогов, блинов, кваса, пива и вина. Богатая масленичная еда, ее подчеркнутая избыточность, вероятно, исторически имели непосредственное отношение к магии первого дня Нового года, когда они должны были символизировать собой весь окружающий мир и предназначались, возможно, для разделения его благ между всеми участвовавшими в ритуальных действиях. Помимо обильного угощения обязательным условием Масленицы было исполнение различного рода обрядовых действий, направленных на благо крестьянской общины. Масленица вобрала в себя целый пласт разнообразных разновременных традиций, правил, обрядовых действий и развлечений. В ней переплелись аграрные и семейные обрядовые действия, отголоски языческих и христианских представлений о человеческом существе и устройстве окружающего мира. Наиболее важными ритуальными элементами, составлявшими суть праздника, были следующие:
1. Поминальные: обряды связанные с поминовением усопших родителей и родственников и употреблением ритуальной пищи: блинов, лепешек, оладий, пирогов, хвороста и пр.
2. Обычаи связанные с молодоженами; смотры молодоженов, гостевание их у родственников и знакомых.
3. Масленичные развлечения: катание с ледяных гор и на лошадях, строительство снежных городков.
4. Проводы Масленицы: зажигание костров, проводы-похороны, масленичные поезда, ряженье.

Масленица издавна была общенародным праздником, не имевшим каких- либо возрастных, социальных, семейных или половых ограничений. Неучастие в празднике могло быть оправдано только увечьем, немощью или болезнью человека. Ее радостно встречали как население сельских окраин, так и жители столицы, больших губернских и малых уездных городов России. Порядок проведения Масленицы на различных территориях страны имел некоторые свои особенности. В северных губерниях основное внимание при отправлении ритуальных действий уделялось семейной обрядности и, особенно, той ее части, которая непосредственно относилась к молодоженам текущего года и молодежи. В центральных, поволжских и южнорусских губерниях большее развитие получили проводы Масленицы. В городах праздник к концу ХIХ в. уже утратил большую часть своей обрядовой специфики и сохранил в основном свою развлекательную часть.

К Масленице начинали готовиться еще с середины предыдущей недели. В это время хозяйки наводили чистоту во всех уголках дома - от чердака до погреба: подновляли побелку печей, скоблили столы, лавки и полы, готовили к использованию праздничную посуду, выметали мусор со двора и перед воротами. Закупали для праздника большое количество продуктов: мешки муки разных сортов для блинов, пряженцов и пирогов, бочки соленой рыбы, пряники, конфеты и орехи для детей, собирали молоко, сливки, сметану и коровье масло.

Суббота накануне масленой недели называлась ,,маленькой масленицей". В этот день принято было поминать умерших родителей. Для них пекли специальное угощение - блины - и клали его на божницу, слуховое окно или крышу, оставляли на могилах на кладбище, раздавали в церквях нищим и монашкам. В воскресенье на заговены перед Великим Постом последний раз ели мясо. Утром и вечером, садясь за стол, обязательно приглашали разделить семейную трапезу умерших в доме родственников, оставляли для них на всю ночь накрытые большим количеством еды столы.

Праздновать Масленицу начинали с понедельника следующей недели. Для всего русского населения предстоящие семь дней были самым веселым и любимым временем в году. Каждый из них имел собственное название: понедельник - "встреча"; вторник - "заигрыши"; среда - "лакомка"; четверг - "разгул", "перелом", "широкий четверг"; пятница - "тещины вечерки"; суббота - "золовкины посиделки"; воскресенье - "проводы", "проща", "прощенье", "прощеный день", "целовальник".

На основной территории России встреча Масленицы, как правило, не отмечалась специальными ритуалами и не всегда даже происходила в первый день праздника. Но "прихода" ее очень ждали и к нему заранее тщательно готовились: заливали на морозе крутые склоны берегов рек, строили высокие ледяные и снежные катальные горы, снежные крепости и городки, висячие и круглые качели, на ярмарках сооружали балаганы для представлений кукольников.

В отдельных деревнях встреча Масленицы представляла собой особый ритуал. Он состоял в почетном ввозе специально сделанного чучела, олицетворявшего собой праздник, в селение из-за околицы в сопровождении большого количества зрителей и исполнении ряда действий. Иногда несколько парней ввозили в деревню сани, в которых рядом с чучелом Масленицы стояла самая красивая девушка. За ними сзади двигалась еще целая вереница саней и разрисованных салазок с празднично разодетыми девушками. Праздник начинался на высоком месте деревни или на специально возведенной катальной горе. Первыми встречали Масленицу дети, молодые девушки и парни. Они же являлись и основными исполнителями всех последующих действий. От начинающегося праздника ожидали радости, веселья, обильных трапез и развлечений, поэтому и старались встретить его как можно веселее и приветливее, надеясь, что и Масленица ответит им тем же. Дорогую гостью закликали, окликали, гукали; все действие сопровождалось соответствующими песнями-причитаниями: ,,Душа ль ты моя, масленица, перепелиные косточки, бумажное твое тельце, сахарные твои уста, сладкая речь! Приезжай ко мне в гости на широк двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешиться. Уж ты ль, моя масленица, красная краса, русая коса, веточка, ясочка, ты же моя перепелочка! Приезжай ко мне во тесовой дом душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться. Выезжала честная масленица, широкая боярыня на семидесяти семи санях козырных, во широкой лодочке, во велик город пировать, душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться…"(Сахаров И.П., 1990, стр. 329.)
,,А мы масленицу дожидали,
В окошечку доглядали,
В окошечку поглядали...
Сыром, маслицем поливали.
На горушку выходили,
Сыр и с маслицем выносили,
Сыром, маслицем поливали,
Чтобы горушки были катливые,
Чтобы девушки были гудливые."
(Календарно-обрядовая поэзия сибиряков,1981,с. 138.)

,,Наши девушки игривы.
Молодушки веселые…
Дайте Масленицу нам прогулять,
С ребятами поиграть.
С ребятами поиграть,
С ребятами со холостыми…
У нас седня Масленица,
Масленица, Масленица.
Прилетела к нам ластовица,
Ластовица, ластовица.
Села ж она на колу,
На колу, на колу.
Кидает масло по кому,
По кому, по кому.
У кого нету- скулья тому…
(Русская обрядовая…,1998,с. 34-35.)

В некоторых регионах России перед началом постоянных катаний (см. Катальные горы) на вершине горы кем-либо из участников произносились наговоры: ,, … Масленица тонка, высока, поджара, на катушку прибежала. Подхватили молодцы, посадили на санки скатили больно далеко, поглянулось очень хорошо…"(Ончуков Н.Е.,1928, стр.122.)

После того, как необходимое число приветствий было пропето, сани с чучелом Масленицы в сопровождении всех собравшихся ее встречать с визгом и хохотом под крики детей: "Приехала Масленица! Пришла Масленица!", -съезжали вниз. Девушки и дети начинали кататься с горки на скамейках, заледеневших лукошках и санках (см. Катальные горы). С этого момента Масленица считалась встреченной, а праздник - начавшимся. Зарождение в день ее встречи нового месяца, когда он ,,окунул рог в масло", по народному поверью почиталось хорошим предзнаменованием не только на время конкретного праздника, но и сулило богатый урожай и сытую жизнь на протяжении всего предстоящего года. Если же в этот день мела метель, то такой же ожидали и всю последующую неделю. ,,Помело метлой на Масленицу; придет Осударыня Масленица Метельная." (Демиденко Е.Л., 1985, с. 60). В Сибири и Приангарье во время встречи разыгрывали даже специальное представления, участники которых в игровой форме имитировали сельскохозяйственные работы и подсобные занятия крестьян. Все эти действия сопровождали специальные масленичные песни и комический оркестр. В этот день ходили к родственникам договариваться о порядке посещения друг друга, совместных развлечениях и поездках на ярмарки.

Отмечали встречу Масленицы и жители городов, даже таких, как столичный Петербург. Считалось, что праздник приходит в него через Охту или Ямскую слободу. Родоначальницей же праздника представляли нагруженную всякой снедью, пирогами, блинами и оладьями жительницу этой окраины. ,,Насилу дождались такого праздничка, а его дожидали целый годик!"- говорили жители, распевая песни и пускаясь в пляс.

Главным символом праздника являлось масленичное чучело - Масленица женского или мужского пола, одетая в традиционный крестьянский костюм соломенная или деревянная кукла, снежная баба или специально избранный для этой цели человек, наряженный самым фантастическим образом в разномастную старую одежду.

Самыми важными считались последние четыре дня праздника, называвшиеся "широкой" или "разгульной Масленицей". Накануне их следовало обязательно вымыться в бане и смыть с себя все тяготы и несчастья прошедшего года. В домах прекращали какую-либо постоянную работу, начинали ходить в гости к родственникам и знакомым, кататься с гор, развлекаться, ездить по ярмаркам и пр. К этому времени приурочивалось исполнение большого количества инициационных обрядов, связанных в основном с чествованием ,,новоженов" -молодых супругов, вступивших в брак в этом году. Их валяли в снегу, катали с гор на примороженных шкурах животных и санях, сажали на перевернутые бороны, заставляли ,,выкупать" друг друга у веселящихся односельчан и пр. Дети и подростки ходили по домам, где жили молодые, распевая специальные песни - колядки и требуя от хозяев угощения за свои старания:
"Погляди на огневку- не найдешь ли гривенку,
Погляди в сундучек_ не найдешь ли пяточе,
Кто не даст полушку- уведем телушку,
Кто не даст денежку- уведем девушку,
Кто недаст лепешку-, разобьем окошки,
Кто не даст пирога,разобьем ворота,
Вот хозяин-господин графин водки выносил,
Стакан водки наливал, песенникам подавал".
(Ончуков Н.Е., 1928, с.125.)

В деревнях и на ярмарках проводились своеобразные "смотры молодоженов", на которых они должны были демонстрировать любовь и привязанность друг к другу, символически закрепляя тем самым в глазах крестьянской общины свой новый статус самостоятельных взрослых семейных людей. Эту же цель преследовали и обязательные ,, гостевания молодоженов" в домах тестя и тещи с непременным угощением блинами, посещение ими крестных родителей и родственников с обеих сторон. Присутствие там новой образовавшейся брачной пары повышало социальную значимость последних в глазах окружающих, так как подразумеваемая репродуктивная способность и плодовитость молодых супругов, по народным представлениям, сулили успех в сельскохозяйственной и скотоводческой деятельности жителям всей деревни.

Хождение в гости и поглощение большого количества всевозможной жирной масляной пищи, присутствие в масленичной трапезе в качестве обязательного ее компонента блинов, блинчиков, оладий, пряженцов, хвороста, блинных пирогов, одаривание родственников подарками являлось непременным условием правильной и достойной встречи праздника. Для успешного сытого существования людей в наступающем году следовало "потешить масленицу", что означало щедро ее встретить и достойно проводить. "Хоть с себя что заложи, а масленицу проводи" (Соколова В.К., 1979, с. 12.), ,,Масленица объедуха, деньгам прибируха."(тульск.) Кто не отдавал дань празднику, подвергался всеобщему порицанию; кроме того, считалось, что он остальное время года будет жить в горькой беде и нужде.

Наибольшего размаха достигало развитие праздника в последние два дня. Молодежь каталась с гор на санках, скамейках, ледянках и пр. В это время в деревнях и на ярмарках устраивались "съездки". На льду озер и рек разыгрывались целые баталии по взятию и разрушению "снежных городков", олицетворявших собою, вероятно, уходящую надоевшую голодную зиму. Разгорались многосотенные спортивные состязания, "кулачные бои", в которых в определенной последовательности принимало участие все население мужского пола, за исключением немощных, убогих и стариков, и где одна деревня сражалась с другой. Проливавшаяся здесь кровь должна была окропить землю и способствовать хорошему урожаю.

Воскресенье являлось последним днем праздника. В этот сравнительно короткий отрезок времени совершалось значительное число наиболее значимых ритуальных действий. В разных регионах России они имели разное воплощение.

Большую роль в завершении Масленицы играли очистительные обряды, направленные на избавление живущих в деревне людей от влияния на их судьбы злых разрушительных сил. Они могли исполняться в различных формах: сжигания и потопления, ряженья, сопровождаемого шумом и смехом, то есть любым способом, способным отогнать или обмануть нечистые силы. В северных регионах страны кульминацией праздника являлось зажигание на возвышенном месте, льду озера или реки большого ритуального костра (см. Масленичный костер). В его сооружении участвовали все жители деревни или села, отдававшие для этого старые ненужные вещи: рассохшиеся кадушки, старые развалившиеся сани, обветшалую утварь, солому из старых постелей и пр. В центр кострища вертикально помещали высокий шест с надетым на него колесом или смоляной бочкой.

В южных и центральных губерниях проводы Масленицы представляли сложное многоплановое действие с участием специального масленичного поезда, составленного из лодок, саней и пр. и большого количества ряженых персонажей. Главным действующим лицом в нем являлось одетое в традиционный крестьянский костюм масленичное чучело из соломы или дерева, либо изображавший ее человек. Продвижение поезда по деревне сопровождалось разыгрыванием представлений. Исполнителями в них являлись участники шествия, а зрителями все остальные жители. Масленица была временем, когда происходило разрушение привычных стереотипов человеческого бытия и поведения, когда допускалось то, что было неприемлемым в повседневной обыденной жизни. Все это находило свое отражение в костюмах, поведении и выступлениях участников. Фантастические костюмы ряженых, чисто изменявшие их внешний облик, применение масок-личин, гримирование лиц сажей, фривольные шутки и действия, производимые ими, шум и веселье - все это в крестьянском сознании ассоциировалось с нарушением границ между реальным и потусторонним мирами и создавало картину присутствия на празднике представителей чуждого человеку мира. Разыгрываемые сцены часто носили мистический характер, но исполнялись и представления, подвергавшие критике и осмеянию реальные события. После объезда деревни Масленицу увозили за околицу и там либо разрушали и разбрасывали по полям, либо топили в реке, либо поджигали. Все участники переодевались в обычную одежду и, очистившись таким образом от чужого влияния, возвращались к привычной жизни. После этого праздник считался законченным, все его участники расходились по домам для заключительного обрядового действия, из-за которого последний день праздника и получил название - Прощенное воскресенье. В этот день следовало посетить кладбище и могилы умерших родственников и отнести им поминальное угощение, а также посетить всех родственников, друзей и знакомых и испросить у них прощение за все причиненные в ушедшем году огорчения и обиды. Во время этого ритуала младшие просили прощения у старших, бедные - у богатых. Последними прощали друг друга члены одной семьи. Это происходило уже дома после последнего обильного ужина и вечерней молитвы. Все оставшиеся после празднования Масленицы скоромные угощения подлежали уничтожению или сожжению в предверие Великого Поста. Однако, как правило, их старались срочно доесть. "Бойся Маслена горькой редьки, да пареной репы; пируй- гуляй баба на Маслену, а про Пост вспоминай!"- гласили русские поговорки.

В отдельных местностях в понедельник после масленичной недели принято было справлять "тужилку по честной госпоже Масленице," на которой ели постные блины с конопляным или подсолнечным маслом.

Сформировавшиеся в далеком прошлом в стройную ритуальную систему все масленичные обрядовые действия имели определенную аграрно-магическую направленность, которая должна была способствовать жизнеспособности и обильности нового урожая, процветанию деревни, успешной хозяйственной деятельностью людей. Она включала в себя обряды, связанные с пробуждением земли и природы; очистительные обряды, направленные на защиту благополучия людей и изгнание враждебных им сил за пределы конкретного жилого пространства и, хотя к ХIХ - началу ХХ в. большая их часть утратила свое истинное ритуальное значение и носила уже почти чисто развлекательный характер, некоторые обряды еще сохраняли ярко выраженный языческий облик.

Пограничная сущность Масленицы, отмечавшей собой рубеж зимы и весны и сытой веселой жизни, с одной стороны, и аскетизм, голодание и покаяние Великого Поста, - с другой, превратили ее в один из обрядов устранения отжившего зла и продуцирования плодородия и изобилия, что во время ее проведения, несомненно, способствовало созданию атмосферы праздничного мироощущения. Масленица была временем, когда все было дозволено. Поэтому она давала большие возможности для выражения общественного мнения в различных формах осмеяния существовавших порядков, поведения отдельных личностей и т.п. Выработался и специ фический язык этого праздника в виде определенных форм и символов, основой для появления которых послужили древние ритуальные языческие действия. Масленичная обрядность с ее первоначальной яркой аграрной направленностью к концу ХIХ в. уже в основном утратила свою строгую обрядовую структуру, но полностью еще сохранила всю присущую празднику игровую сторону. Веселье как обязательная часть ритуального действия, вероятно, должно было обеспечить всем участникам развлечений и представлений благополучное, сытое, безбедное существование в продолжение всего приближавшегося нового аграрного года. Эротическая окраска многих обрядовых действий и шуток диктовалась их направленностью на повышение плодородия как природы, так и каждого конкретного человека. Исполнение песен, танцев, хороводов, ряженье в маски и нелепые одежды участников проводов масленицы также имело, несомненно, в прошлом магическое значение, утраченное со временем.

26 ноября / 9 декабря
Народное название церковного праздника в честь великомученика Георгия. День памяти святого празднуется дважды: в декабре и в мае. Зимний установлен в честь освящения храма св.Георгия в Киеве в 1051 году. В народном представлении св.Георгий - змееборец, воин, хозяин земли и покровитель скота, один из самых почитаемых святых.



Егорьев день
Егорьев день (Егорий, Ягорий, Юрьев день) - народное название двух церковных православных праздников, дней памяти святого великомученика Георгия Победоносца. В народе говорили: "На Руси два Егория: один холодный, другой голодный". Первый - Егория Вешнего ("Летнего", "Теплого", "Голодного") - отмечали 23 апреля/6 мая. Он был установлен церковью еще в эпоху раннего христианства в память святого Георгия, которому, по преданию, в этот день отсекли голову. Второй - 26 ноября/9 декабря - Егорий Осенний ("Зимний", "Холодный") является установлением русской православной церкви. В этот день в 1051 г. великим киевским князем Ярославом Мудрым, получившим при крещении имя Георгий, и митрополитом Илларионом было совершено таинство освящения храма св. Георгия в Киеве. Для других православных народов второй праздничной датой, посвященной памяти св. Георгия, является 3/16 ноября - день обновления храма святого на месте его предполагаемого погребения в г. Лидде (Палестина).

Георгий Победоносец (Егорий Храбрый) у русских был одним из самых почитаемых святых. По церковному преданию, св. Георгий родился в конце 2 в. в Каппадокии (Малая Азия). Согласно житию, он был военачальником, приближенным императора Диоклетиана (284-305), который, узнав в 303 г. о приверженности Георгия христианству, обрек его на восьмидневные муки и смерть. До своей мученической кончины святой сотворил много чудес и добрых дел, среди которых наиболее известной, благодаря апокрифической литературе, стала победа над чудовищем - "огненным змием". Это событие чаще всего изображалось на иконах, отчасти поэтому оно стало широко известно в народе.

В народном сознании сосуществовали два образа св. Георгия: змееборец и "христолюбивый воин" (запечатленный в народных легендах и духовных стихах) и хозяин земли и весенней влаги, покровитель скота, распорядитель диких зверей, открывающий весенние скотоводческие и земледельческие работы. Составной частью как того, так и другого образа, является древняя языческая традиция, преобразованная христианством. Первый образ сложился на основе христианского апокрифического предания, но впитал древний мифологический мотив змееборчества. Второй, благодаря переходу на святого ритуальных функций божеств скотоводческого и, отчасти, земледельческого культов, связал Георгия с божеством плодородия славянского язычества Ярилой и со "скотьим богом" Велесом/ Волосом.

Сказание о чуде Св. Георгия о змие, пришедшее на Русь из Византии, было широко распространено в древнерусской литературе. В нем рассказывалось о спасении юношей-воином царевны Елисавы (Елизаветы), которую предназначили в жертву дракону, поселившемуся в земле Лаодикийской. Георгий заклял чудовище именем Божиим и повелел царевне повязать шею "змея" девичьим поясом, после чего дракон был вынужден безропотно следовать за царевной и Георгием в город. На центральной площади города при большом стечении народа святой копьем пронзил "змея", пораженные чудом свидетели этого события приняли христианство. Благодаря этому сказанию, а также житийному описанию проявленной стойкости и мужества во время мучений, на которые обрек святого Диоклетиан, Георгий воспринимался официальным христианством как идеальный воин и стал небесным покровителем правителей и воинов.

В русских духовных стихах (песнях, основанных на христианских библейских и апокрифических сюжетах, исполнявшихся нищими и каликами перехожими) Егорий Храбрый выступает как один из главных святых заступников христианской веры на Руси. Византийская легенда о спасении святым царевны Елисавы в духовных стихах пересказывалась гораздо реже, чем описание мученичества Егория, основанное на древнерусском апокрифе "Георгиево мучение", сюжет которого соединялся с историей устроения святым земли русской, освобождения ее от "басурман". В последнем случае образ святого во многом испытал влияние былинной традиции.

В стихах, описывавших этот сюжет, Егория Храброго называют сыном иерусалимской (в одном из вариантов - русской) царицы Софии Премудрой (София - "Премудрость Божия"). Описание его облика изобилует сказочными чертами: "По колена ноги в чистом серебре, по локоть руки в красном золоте, голова у Егория вся жемчужная, по всем Егорие часты звезды"(Голубиная книга. 1991. С. 49). Захвативший власть на Руси басурманин "царище Демьянище" (Диаклетиан) нападает на город Иерусалим, сжигает, разрушает его и уводит в полон отца Егория - царя Федора, которого вскоре убивает, трех сестер святого и его самого. Царище Демьянище под угрозой смерти предлагает Егорию и его сестрам отречься от веры христианской. Сестры, испугавшись "сабли острой", поклонились идолам, но Егорий оставался тверд. Чтобы заставить его перейти в "басурманскую" веру, Егория пилят пилами, рубят топорами, варят в смоле, при этом орудия пыток тупятся и ломаются, мучители устают, а раны святого каждый раз заживают. Несмотря на мучения, Егорий продолжает молится: "поет стихи херувимские, произносит все гласы ангельские". Догадавшись, что ему не удастся сломить святого, Демьянище заточает Егория на 30 лет в глубокий погреб. По прошествии этого срока святой чудесным образом освобождается: ему во сне является Богородица и сообщает, что он за свои мучения удостоился Царства Небесного. По Божьему повелению подувшие от Иерусалима буйные ветры разметали все двери и запоры егорьевой темницы.

Вернувшись в Иерусалим, Егорий по благословению матери отправляется на Русь утверждать на ней забытое за годы правления "басурманина" христианство. Но перед этим он идет в чистое поле за богатырским конем, который пасется в полном вооружении, к его седлу приторочено булатное копье и книга - Евангелие. Проезжая по Руси, Егорий утверждает святую веру, именем Божиим он заново организует землю, возвращает ей первоначальное лицо, данное Богом: дремучим лесам он приказывает расступиться и заклинает их стать церквями соборными, рекам приказывает течь по горам и лесам, а не по дорогам, горам приказывает разойтись и заклинает их стать местом для церквей. Преодолевая многие препятствия, святой наезжает на стадо звериное, которое пасут три его сестры. Выпасая стаи волков и закоснев в язычестве, они покрылись коростой ("еловой корой") и обросли длинными и дикими, как ковыль, волосами. От святой воды реки Иордан, которой заново крестил их Егорий, короста с царевен спадает, после чего они возвращаются к матери. Егорий берет волков под свою власть, приказывает им разбежаться по всей Руси, пить и есть "повеленное", "благословенное от Святого Егория". Точно также святой распоряжается змеиным стадом. Чтобы окончательно искоренить на Святой Руси "басурманство" (язычество), Егорий Храбрый приезжает в Киев и, вступив в единоборство с "царищем Демьянищем", побеждает его. Благодаря этому он освобождает Русь, очищает и просветляет ее светом истиной веры после запустения и тьмы язычества.

В представлениях простого народа святой Егорий часто выступал как зачинатель весны, способствовавший весеннему очищению и обновлению природы, а дата 23 апреля (Егорий Вешний) имела большое значение в народном календаре. Несмотря на то, что во многих губерниях России весну начинали встречать с первых чисел марта (см. Кликание весны), днем наступления настоящего весеннего тепла считали Егорьев день. В народе говорили: "Егорий Храбрый - зиме враг лютый"; "Пришел Егорий, и весне не уйти"; "Юрий на порог - весну приволок"; "Чего-чего боится зима, а теплого Егория больше всего"; "Егорий - с теплом (летом, росой, водой), а Никола - с травой (кормом)". По народным представлениям, Егорий начинал весну, "отмыкая землю", "выпуская на белый свет росу", выгоняя из-под спуда траву зеленую, давая силу всходам. У русских южных губерний юрьевская роса считалась целебной и плодородной. Поэтому коров старались выгнать в поле как можно раньше, "на росу", которая должна была дать им обильное молоко и сделать их тучными. О юрьевой росе говорили: "На Юрия роса - не надо коням овса", "Ягорьева роса выкормит скотину лучше всякого овса". В Тульской губ. существовал обычай ранним утром кататься по росистой траве, растущей на полевых межниках (нераспаханных границах между полями разных хозяев). По народному поверию, кто по юрьевой росе покатается, будет силен и здоров, "что юрьева роса". Тогда же знахарки собирали росу про запас, ее хранили как лекарство от сглаза, "от семи недугов".

С началом весны начинались и весенние работы ("Егорий начинает работу, к его дню (Егорию Зимнему) работа у мужика и приканчивается"). В этот день первый раз выгоняли скот на пастбище; к нему приурочивали позднюю пахоту и яровой сев; посадку некоторых огородных культур; найм работников (с Юрия по Семенов день или до заговенья на Филиппов пост (14/27 ноября)) и пастухов (по Покров). Во многих местах была распространена поговорка: "На Егория Вешнего запахивает и ленивая соха", от нее в Нижегородской губ. и сам день получил название - "Егорий-ленива-соха". Пограничный характер этой даты предопределил большое количество ритуальных действий, осуществляя которые, крестьяне старались заручиться поддержкой вышних сил на весь хозяйственный сезон.

В среднерусской полосе, где к Егорьеву дню появлялись первые озимые всходы, к празднику были приурочены магические и ритуальные действия земледельческого характера. Чаще всего это были крестные ходы на засеянные поля, завершавшиеся молебном, обращенным к Св. Георгию. В Тверской губ. так же, как и в некоторых других местах, в Юрьев день молебен служили на озимом поле после выгона скота, по его завершении по земле катали священника или кого-нибудь из причта, "чтобы хлеб родился высокий". В Смоленской губ. "на Ягория" бабы выходили в поле и раздетыми катались по земле, приговаривая: "Как мы катаемся по полю, так пусть хлеб растет в трубку". Катание по земле - древний магический прием, целью которого было обеспечение плодородия земли (см. Катание/кувыркание по земле). В некоторых местах Смоленской губ. в Егорьев день женщины после молебна оставались в поле и угощались водкой. В ходе пирушки одна срывала с другой платок и дергала за волосы приговаривая: "Чтобы у хозяина жито было рослое и густое, как волосы".

В Чембарском у. Пензенской губ. был зафиксирован редкий для русских обычай. Вечером вся молодежь села с песнями отправлялась в поля, впереди процессии шел парень, украшенный зеленью, с факелом в руке, на голове он нес большой круглый пирог. После того, как поля были обойдены трижды, на перекрестке межников разводили костер, посреди которого на землю водружался пирог. Молодежь рассаживалась вокруг костра, и начинался дележ пирога, при котором каждому обязательно доставалось по куску. По количеству начинки в куске пирога девушки гадали: у которой ее оказывалось больше, той предстояло по осени выйти замуж. Во время обхода полей и по пути в деревню молодежь пела:

"Юрий, вставай рано, На буйное жито,
Отмыкай землю, На ядренистое,
Выпускай росу На колосистое".
На теплое лето,
(Соколова В.К. 1979. С.174)

В первой половине 19 в. в Муромском у. Владимирской губ. к дню праздника также был приурочен обход полей, который совершался крестьянами- хозяевами с образами и вербами в руках. Установив образа вокруг пашни, они зажигали перед ними свечи и пели так называемую "куралесу" (от искаженного "кюрио елейсон" - "Господи, помилуй"):
"Воскликнемте, братцы,
Святую куралесу!
Дай же, Боже, нам,
Ячмень усатый,
Пшеницу колосисту".
(Терещенко А. 1848. Т. 6. С. 31).

Повсеместно св. Георгий был известен как покровитель домашнего скота, при этом его иногда называли "загонщиком скота" или даже "скотным богом". "Поклонишься святому Юрию, он ото всего обережет животину", - говорили хозяева, а пастухи добавляли: "Хоть все глаза прогляди, а без Егория не усмотришь за стадом". К Егорьеву дню были приурочены самые важные скотоводческие обряды, основная часть которых осуществлялась при первом выгоне скота на луга пастись. Одним из вариантов скотоводческой обрядности были также егорьевские обходы дворов с пением "окликаний" (см. Окликания Егория), а также печение обрядового печенья в форме "коровок", "лошадок", "козуль" и т.д.

Святой Егорий, по представлениям крестьян, защищал всю домашнюю скотинку, но в некоторых местах его почитали прежде всего как покровителя лошадей; возможно, этому способствовало его иконографическое изображение на коне. У русских Приангарья Егорьев день был лошадиным праздником, а Егорий считался покровителем лошадей (их даже ласково называли его именем - "Егорий Храбрый"), в отличие от коров, которым покровительствовал св. Власий (см. Власьев день), а назвали их "Власьевна". В других местах подобное представление не было выражено столь четко, но оно проявлялось в многочисленных ритуальных действиях и запретах. В Вятской губ. 23 апреля считалось днем лошадиных именин, поэтому лошадей старались угостить, почествовать. Крестьяне говорили: "Сегодня лошадушки менильники (именинники). Нужно им дать сена до колена, овса - до ушей!" (Магницкий В. 1883. С.126). Во многих губерниях запрещалось в день праздника запрягать лошадей, работать на них. В некоторых деревнях Архангельской губ. было принято в день Егория гонять коней к часовне, где их кропили святой водой. В Шенкурском у. Архангелькой губ. и в Ярославской губ. лошадей в этот день купали, а в Вологодской их приводили к церкви и служили над ними молебен. В начале 19 в. в Воронежской губ. "конский праздник" отмечался следующим образом: деревенские мужики приезжали в церковь на белых и серых лошадях, служился молебен, после которого священник кропил лошадей и мешки с овсом, после чего каждый крестьянин подводил свою лошадь к купели, поил святой водой и кормил освященным овсом; по возвращении домой начиналась праздничная трапеза и веселье. В Даньковском у. Рязанской губ. вечером в день праздника парни делали "коня". Двое залезали в полог, один из них брал в руки "голову" - мешок с соломой на палке, на плечи клали доску, на которую поверх полога садился пастух, игравший на жалейке. В сопровождении односельчан "конь" обходил деревню и выходил за околицу, там, на выгоне, он сходился с "конем" из другой деревни, и между ними начинался бой. Ряженые, подражая ржанию, сталкивались друг с другом до тех пор, пока один конь не разрушал другого.

Егорий Храбрый считался покровителем и распорядителем не только домашних животных, но и хищников, особенно волков, которые иногда назывались его "псами". Кроме уже описанного выше в сюжете о царище Демьянище, существовали и другие предания, повествующие о том, как возникла эта связь. Однажды, когда Егорий ехал по лесу, к ему навстречу выбежал волк и вцепился зубами в ногу его коня. Святой копьем пронзил волка, но раненый зверь заговорил человеческим голосом: "За что ты меня бьешь, коли я есть хочу?" - "Хочешь ты есть, спроси у меня. Вон возьми ту лошадь, ее хватит тебе на два дня". С тех пор каждый год накануне праздника святой объезжает на коне поля и леса, собирает диких зверей в условленном месте и отдает им наказы, определяя каждому добычу и пищу на год. Поэтому в народе говорили: "Что у волка в зубах - то Егорий дал", "Ловит волк свою роковую овечку", "Без Юрьева наказу и серый (волк) сыт не будет", "На что волк сер, а и тот по закону живет: что Егорий скажет, на том все и порешится". Если в суровые зимы размножалось много волков, народ говорил, что "святой Егорий их распустил".

Крестьяне оправдывали святого, отдававшего на съедение их скотину, тем, что он обрекает зверям лишь тех животных, которые могут быть вредны человеку. В Среднем Поволжье существовал обычай, позволявший крестьянам узнать обреченное животное. Перед первым выгоном стада старший в семье выходил на луг и кричал: "Волк, волк, скажи, какую животинку облюбуешь, на какую от Егория наказ тебе вышел?". После этого он возвращался домой, заходил в овчарню и в темноте хватал первую попавшуюся под руку овцу. Крестьяне верили, что именно эта овца обречена, поэтому ее резали, отрубленную голову и ноги бросали в поле, а остальное мясо варили или жарили для себя, им же угощали пастухов. В Орловской губ. существовало поверье, что Егорий отдает "волку на зубы" только ту скотину, хозяева которой забыли поставить в ее защиту в день праздника в церкви свечу к образу святого.

Но тем не менее, в сказках анекдотического плана крестьяне признавали за собой право наказать святого за такие дела. Так, в одной из сибирских сказок крестьянин, очутившийся чудесным образом на небе, чтобы посмотреть, где всходит солнце, встретил Егория Храброго. Дав волю гневу, крестьянин избил святого. Солнце, увидев такое безобразие, потребовало объяснений, в ответ крестьянин сказал, что Егорий скормил волкам коня, которого он только что купил. Солнце признало правоту крестьянина.

Егорьев день был известен повсеместно как пастуший праздник. Хозяева одаривали пастухов, ставили им угощение. С этого дня пастухи брали на себя обеты, от выполнения которых зависел успех пастьбы. По народным представлениям, за соблюдением пастухами нравственных норм следил сам Святой Егорий, который наказывал нерадивых и злых пастухов. Южнорусские крестьяне рассказывали, что святой приказал змее ужалить того пастуха, который продал овцу бедной вдовы, а в свое оправдание сослался на волка. Когда виновный раскаялся, к нему явился Егорий и исцелил его.

В некоторых местах Егорьев день особенно отмечали охотники, считавшие святого своим покровителем. Чтобы заручиться его поддержкой, они считали необходимым обратиться к нему за помощью именно в этот день: "Егорий Храбрый, Свят мой помощник! Гони белого зверя зайца по моим ловушкам через поля чистые, своему рабу Божию (имя рек) гони белого зверя зайца со всех четырех сторон" (Агапкина Т. 1994. С. 106). С произнесения этого заговора начинали и саму охоту.

Кое-где с Егорьева дня начинались весенние хороводы и молодежные гуляния. В Новгородской и Вологодской губ. Егорьев день часто отмечался как большой праздник, обязательным моментом которого было хождение в гости, называвшееся здесь "гостить о празднике". Накануне крестьяне варили пиво, с которым в день праздника шли в гости к родственникам. Празднование начиналось с того, что хозяин - "большак" рано утром отправлялся в церковь с суслом, которое в этом случае называли "кануном", его на время обедни ставили перед иконой святого Егория, а после жертвовали причту. Там, где Егорьев день был храмовым праздником, его отмечали несколько дней. В первый день хозяева угощались у священника, а во второй - ходили в гости к соседям и родственникам. В Вологодской губ. сначала угощались только домашние, затем к друг другу ходили родственники, а на третий день гостили у соседей. В некоторых местностях так праздновали целую неделю.

В Сибири празднование Егорьева дня имело форму канунов. В некоторых деревнях Енисейской губ. прихожане накануне праздника всем миром варили пиво - "канун Егорию" и справляли "Кануны". Кое-где для варки пива и сбора всех необходимых его составляющих выбирались добровольцы - "трудники". С утра крестьяне отправлялись в церковь или часовню. После службы или "часов" "канунно пиво" распивалось. В доме церковного старосты за столом собирались бабы и девки, а во дворе - женатые мужчины и парни, которые не только угощались пивом сами, но и поили приезжих гостей. Выпивая мерку пива, те и другие делали посильные приношения, которые поступали на "свечи Егорию" и на нужды церкви. На следующий день, в праздник, сельское общество заказывало молебны, которые служились на площадях, в полях, у отдельных хозяев на скотных дворах. Иногда после молебнов допивали канунное пиво, при этом, в каждой семье женщины приглашали в гости женщин - "сестер", а мужчины - мужчин - "братьев", в одной избе мужчины и женщины рассаживались за разные столы, в разных половинах избы.

С Егорьевым днем, как с днем начала весенне-летних работ, связывалось много примет, предвещающих урожай и степень благополучия хозяйства. Если на Егория шел дождь - скоту предстоял легкий год, если снег, говорили, что уродится гречиха, если мороз - будет урожай на овес и просо; если утро праздника выдавалось ясным, это предвещало хорошие ранние всходы, если погода улучшалась к вечеру - поздние всходы должны были быть лучше ранних. Ранняя весна на Егория сулила богатый урожай и раннее окончание земледельческих работ, в народе говорили: "Коли на Юрия березовый лист в полушку - к Успенью клади хлеб в кадушку". В тоже время признаки лета, проявившиеся до праздника, сулили несчастья: если кукушка закуковала до Егория, надо было ждать недорода хлебов либо падежа скотины. В Кирсановском у. Тамбовской губ. те, кто хотел заручиться удачей в хозяйстве, получить большой урожай, старались прийти в лес и поесть раньше кукушкиного голоса; если им этого не удавалось, следовало ожидать голодного года.

Егорий Зимний заканчивал хозяйственные хлопоты, завершал наймы, в народной традиции он не был отмечен какими - либо важными ритуальными действиями, хотя в прошлом этот день имел особое юридическое значение. Судебником Ивана III (15 в.) Юрьев день был установлен как срок перехода крестьян от одного владельца к другому (неделя до и неделя после Юрьева дня). Приуроченность перехода к Егорию Зимнему оправдывалось тем, что к этому сроку заканчивались работы крестьян на земле и выплачивались основные повинности за землю ее владельцам. Это право было ликвидировано Борисом Годуновым в начале 17 в., что привело к окончательному закрепощению крестьян. Об этом событии говорит поговорка: "Вот тебе бабушка и Юрьев день".

В 19 в. в народе еще сохранялись представление о пограничном характере осеннего Егорьева дня. Крестьяне говорили, что с Егория Зимнего медведь в берлоге засыпает. В некоторых местах в этот день гадали о предстоящей зиме. Так, например, ходили к колодцам слушать воду: если было все тихо, теплая зима должна была быть теплой, а если слышались всплески и шумы - морозная и вьюжная. В Рязанской губ. осенний Егорий так же, как и весенний, был отмечен обрядовыми действиями скотоводческого характера. В этот день хозяйки пекли печение - "кони", которое с каждого двора собирали группы парней, обходивших деревню. После обхода они отправлялись в поле, где оставляли их со словами: "Егорий милостивый, не бей нашу скотинку и не ешь. Вот тебе принесли коней!".

6 / 19 декабря
Праздник православной церкви в память св.Николая Мирликийского (Николая Чудотворца). Этот святой воспринимался в России как покровитель русского народа, крестьянский святой, "мужицкий заступник". Праздновался дважды в году: в декабре и в мае.



Николин день
Николин день - праздник православного календаря, установленный в память святителя Николая Мирликийского/ Николая Угодника, Николая Чудотворца, св. Николы (отмечаемый 9 /22 мая (Никола Вешний), и 6 /19 декабря (Никола Зимний).

Николы (отмечаемый 9 /22 мая (Никола Вешний), и 6 /19 декабря (Никола Зимний). Христианское предание относит время жизни св. Николая к к. 3 в.- первой половине 4 в. Он родился, как предполагается, в г. Патаре (римская провинция Ликия в Малой Азии) в семье благочестивых христиан. С самого раннего детства стремился к познанию слова Божия, к строгому воздержанию и уединенной жизни, чем заслужил уважение своих сограждан-христиан. В молодые годы он был рукоположен в сан священника и вскоре стал помощником епископа. После паломничества в Святую землю св. Николай принял решение удалиться от мира в Сионскую обитель и посвятить себя целиком служению Богу. Однако через некоторое время он покинул обитель и стал архиепископом в г. Миры - столице Ликии. Христианское предание говорит, что на уход из обители его призвал Бог: "Уйди отсюда и пойди в мир, к людям, чтобы прославилось в тебе имя Мое!". Приняв сан, св. Николай старался жить для людей, заботился о всех страждущих, голодных и гонимых. Во времена римского императора Диоклетиана, известного гонениями на христиан, он как архиепископ был осужден и брошен в темницу, где подвергался мучениям. После смерти Диоклетиана и прихода к власти императора-христианина Константина был освобожден из заключения и прославлен как великий Божий угодник. Умер св. Николай в Мире около 350 года. В 1087 году его мощи были перенесены в итальянский город Бари, где хранятся до сих пор.

Св. Николай, по преданию, совершил множество добрых дел: спас от гибели впавшую в нищету семью, заступался за несправедливо осужденных, избавлял от гибели мореплавателей и утопающих, вызволял из темниц пленников, воскресал умерших, помогал голодным и сирым.

Образ святителя Николая пришел на Русь вместе с принятием ею христианства и на протяжении многих веков занимал в религиозном сознании русского народа совершенно исключительное место. Почитание Николая Угодника приближалось к почитанию Богородицы и самого Христа. Многие крестьяне даже считали, что Троица состоит из Спасителя, Богоматери и Николы Угодника. Икона Св. Николай входила в состав домашнего иконостаса, наряду с образами Спасителя и Божьей Матери. Зачастую имя Никола использовалось для обозначения иконы вообще: "Нет икон, как Никол", "на тибе полатенца - утрися , на тибе Николу - помолися".

Николай Угодник воспринимался в России как национальный святой, покровитель русского народа, а также как крестьянский святой и мужицкий заступник. Его называли "святой великий святитель Христов, теплый заступник и скорый помощник". Принято было считать, что Николаю Угоднику можно молиться "во всех нуждах", что он всегда и всем поможет, ибо добр и милостив.

На его помощь надеялась мать, провожая сына на войну:
"Да хранит тебя Микола многомилосливой,
И от бури да хранит тебя - от падары,
И от холода тебя да Он от голода,
От тычков-пинков ведь он от затыльников!
Во бою да сохранит Он с неприятелем,
От оружьица ведь Он да завоенного;
И от искры сохранит тобя трескучей,
И от этого огня да Он от палящего.
Впереди да Он Микола щитом берё,
Позади да Он Микола мечом секё,
Посторонь да Он Микола огнем палит;
Тучи нет, а быв как гром гремит,
Грому нет, а искры сыплются".
(Успенский Б.А. 1982. С. 29).

Девушка, выходя замуж, обращалась к Николаю Угоднику с надеждой на счастливый брак:
"Помолюся я, красна девица,
Я Николе Многомилостиву:
Сохрани, помилуй девицу,
Святый Николай Многомилостивый!"
(Рыбников П.Н. 1910 . С. 98).

Женщины взывали к нему при трудных родах: "Господи Иисусе Христе, Николай Угодник, Пятница Параскева, Варвара Великомученица, простите меня все православные христиане, Мать Сыра-земля, небо синее, солнце ясное.." (Успенский Б.А. 1982. С. 75).

Русские считали, что Николай Угодник может защитить их от всякого зла: "Николай, угоднык Божий, помошнык Божий! Ты й у поли, ты у й доми, у пути й у дорози, на небеси и на земли; заступы и сохраны од усякого зла! (Успенский Б.А. 1982. С.78).

Стремясь оберечь себя от порчи, люди читали заговор с именем Николая Угодника: "Спущается с небес Николай скорый помощник с двенадцатью учениками, садил Николае на три пещеры каменныя, емлет Николае скорый помощник три лука золотые и три стрелы золотоперыя, стреляет Николае и сберегает меня (раба) Божия (имярек) от порченика, от порченицы, от колдуна и колдуньи" (Ефименко П.С.1878. С. 191).

Отправляясь в дорогу, надеялись на защиту Николая Угодника. Выходившему из дома говорили вслед: "Никола в путь, Христос подорожник!", "Бог на дорогу, Никола в путь", "Микола с нами!". Ложась спать, просили у него защиты от нечистой-неведомой силы, которая, по поверью, могла навредить человеку во сне: "Около нашего двора Иисусова молитва, Николина ограда - тын медный, врата железны, аминем заперты, а на хоромах святая вода" (Успенский Б.А. .1982. с. 11).

Русские люди считали, что Николай Угодник помогает людям даже и без специального обращения к нему. В старинных легендах рассказывается о том, например, как Николай Угодник помог крестьянину вытащить застрявшую в грязи тяжело груженную телегу, помог вдове покрыть крышу соломой, защитил женщину от разбойников и т.п.

Русские люди считали, что Николай Угодник дарует обилие, плодородие, богатство: "До Миколы - нет добра николи". В песнях, притчах, легендах рассказывалось о том, что святой ходит по домам, заглядывает в амбары, погреба и старается их наполнить разным добром:
"Еще ходит Никола по погребу,
Еще ищет Никола неполного,
Что неполного, непокрытого
Еще хочет Никола дополнити".
(Успенский Б.А. 1982. С. 72).

Николай Угодник - мужицкий Бог, выступал в поверьях русского народа как покровитель урожая, плодоношения, домашнего скота. Крестьяне считали, что его "любит Матушка Сыра-Земля" и что благодаря его заботам колосится рожь, цветет гречиха, созревает ячмень: "На поле Микола один Бог". Существовало поверье, что во время жатвы он, как рачительный хозяин, ходит по полям, гордясь плодами земными:
"Как Николушка-то по полю ездит,
Суслончики пересчитывает
Оржаные, пшеничные".
(Успенский Б.А 1982. С. 54).

Николай Угодник, как настоящий хозяин, по поверью, охраняет от бед "крестьянский скот - милый живот". Незаметно для пастуха он приходит в стадо, чтобы защитить его от лешего, диких зверей, лихих людей. В русской деревне крестьяне, приветствуя пастуха, говорили ему: "Микола в стадо!". В случае падежа скота давался обет "повеличать Великому Миколе". Николай Угодник рассматривался, наряду с Фролом и Лавром, и как покровитель лошадей. В день Николы Вешнего первый раз выгоняли коней в ночное.

Николай Угодник считался также хорошим врачевателем, целителем: "На окияне-море стоит золот стул, на золоте стуле сидит св. Николай, держит золот лук, натягивает шелкову тетивку, накладывет каленую стрелу, станет уроки и призоры стрелять" (Успенский Б.А. 1982. С.77). При этом считалось, что он может воскресить умершего, избавить человека от любой болезни, а среди знахарей было распространено мнение, что Николин день - самый благоприятный для лечения тяжелых заболеваний.

Образ Николая Угодника в поверьях русского предстает в самых разнообразных функциях. Так, например, наряду с Ильей Пророком он выступает в роли покровителя земных вод: рек, озер, морей. Считается, что св. Николай заботится о водах и всех плавающих на них со дня Николы Вешнего по Ильин день, а Илья Пророк - в остальное время года. Николай Угодник мог восприниматься также в качестве хозяина леса: "В поле да в лесу один Никола Бог". В старинном заговоре говорится: "Отмыкает святой Никола земную широту, небесную вышину и роспускает белых зверей горносталев чернохвостых" (Успенский Б.А. 1982. С. 98). Преследуя зверя, охотники обычно обращались к святому со словами: "Николай Чудотворец! Создай его моим".

Николай Угодник рассматривался и как покровитель и устроитель свадеб. При благословении жениха на брак часто использовался вместо образа Спасителя образ Николая Угодника. Девушка, выходя замуж, просила благословения не только у Божьей Матери или Спасителя, но обязательно и у св. Николая. Ритуальное приглашение в дом свадебного дружки звучало так: "От великого Николы канун (мед) пей, а от Пречистыя Богородицы хлеб кушай".

Николай Чудотворец выступал также как начальник рая:
"Николай-то чудотворец,
Чудеса тут он творил:
Седьмое небо отворил,
Ко Христу часто ходил".
(Успенскому Б. А. 1982. С. 26).

В волшебных сказках и легендах о путешествии в загробный мир он встречает умерших у ворот рая, отпирая их большим ключом. В ХУ11 - ХУ111 в. при похоронах в руки умершему вкладывали "письмо к святому Николаю" с просьбами о прощении грехов умершему. Кроме того, считалось, что Николай Угодник водит душу находящегося в летаргическом сне человека по раю и аду.

Соответственно высокому статусу святителя Николая Мирликийского, в народной традиции отмечается два дня его памяти, причем и Никола Вешний, и Никола Зимний осмыслялись как большие праздники. Вплоть до начала Х1Х в. Николины дни в русских деревнях считались важнейшими праздничными днями после Пасхи. Феофан Прокопович, известный просветитель ХУ111 в., говорил, что русские люди "память святого Николая, выше Господских праздников ставят". В эти дни православная церковь советовала людям отложить все рабочие дела, посвятить время отдыху, размышлениям о благочестивой жизни Угодника и его чудесах. Однако во множестве русских деревень Николины дни отмечались не столько молитвой, сколько пиршествами в честь любимого святого. На эти дни приходились мужские братчины, а также престольные праздники, справлявшиеся три-четыре дня всей деревней, с приездом гостей, появлением паломников, богомольцев, нищих. Характерной их чертой было всеобщее пьянство, носившее ритуальный характер (см. Хмельные напитки). Принято было считать, что с помощью хмельных напитков человек приближает себя к св. Николаю, и это нравится Угоднику. Иностранцы, посещавшие Россию в ХУ1 - ХУ11 вв., писали, что русские "считают неприличным и непристойным не упиться в этот день вином или водкою" ( Успенский Б.А. 1982. С. 46). В Х1Х в. в деревнях, а также среди ремесленного люда в городах широко использовались такие слова как "николить", т.е. пить, гулять, пьянствовать, "наниколиться" - напиться пьяным, празднуя Николин день.

В Николины дни совершалось множество обрядовых действий, носивших ярко выраженный языческий характер. В северных губерниях Европейской России, например, существовал обычай закалывать в честь Николая Угодника в зимний день его памяти бычка - "микольца", которого специально три года откармливали всей деревней. Мясо бычка частично передавалась в церковь "для св. Николы", частично съедалось во время коллективного пиршества, устраивавшегося в этот день мужчинами.

На Николу Вешнего существовал обычай преподносить Николаю Угоднику яйца, окрашенные в красный, желтый, зеленоватый цвет, или яичницу. Для этого женщины и девушки разбивались на группы, уходили в лес и там съедали их в честь святого. Принято было также приносить крашеные яйца в церковь "для святого Угодника". В северных губерниях Европейской России св. Николая Угодника старались задобрить рыбаки и мореходы. Так, например, известен обряд умилостивления озера Онего. Накануне зимнего Николы перед всенощной на берег озера собирались старики, делали из соломы чучело, сажали его в дырявую лодку и пускали по озеру. После этого они призывали Николая Угодника, просили его принять "чучело соломенное в портах и рубахе", у которого нет ни жены, ни детей, по которому никто не будет плакать и причитать, и оставить в покое рыбаков и мореходов.

21 ноября / 4 декабря
Праздник в честь приведения в церковь господню Пресвятой Девы Марии в Иерусалиме. В народе был связан с началом ("вводом") зимы.



Введение
Введение - народное название великого двунадесятого богородичного праздника православной церкви - Введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, который отмечается 21 ноября / 4 декабря. Установлен в память "приведения Пресвятой Девы Марии в церковь Господню".

Ранние сведения о празднике Введения во храм Пресвятой Богородицы относятся к VII - VIII вв. В честь этого события в V или VI в. в Иерусалиме, в ограде мечети Омара был возведен храм, который стоял на месте, где некогда жила Дева Мария. Митрополитом Георгием Никомидийским (IX в.) и архиепископом Василием Кесарийским (XI в.) были написаны стихиры и каноны, исполняемые в данный праздник.

Праздник Введения предвосхищает событие Рождества Христова; с этого дня в храмах начинают петь: "Христос рождается, славите!". Продолжается праздник Введения пять дней; его отдание совершается 25 ноября / 8 декабря.

О событии Введения во храм Девы Марии сообщает раннехристианское предание, зафиксированное в апокрифе II в. "Книга о рождестве Марии", позднее названного "Первоевангелие Иакова Младшего" (подробнее см. Рождество Богородицы), а также тексты бесед и проповедей св. отцов Кирилла Алесандрийского, Григория Нисского, Иоанна Дамаскина и др.

Согласно преданию, праведные Иоаким и Анна, родители Пресвятой Девы, будучи до старости бездетными и узнав о дарованном им ребенке, дали обет посвятить его Богу. Посвящение Богу заключалось в исполнении определенного обряда, состоявшего во введении посвящаемого в Иерусалимский храм. Введение Пресвятой Марии во храм произошло, когда ей исполнилось три года. Пресвятая Мария и ее родители подошли к храму, к ним навстречу вышел сам первосвященник Захария, отец Иоанна Предтечи, который и ввел Марию во храм.

День Введения во храм Пресвятой Богородицы отмечается пением величания: "Величаем Тя, Пресвятая Дево, Богоизбранная Отроковице, и чтим еже в храм Господень вхождение Твое".

Говорится об этом празднике и в песенных сказаниях, сложенных в народе:
" Ты во церковь приведеся,
Архиереом воздадеся и от ангел предпочтеся.
Приведутся девы, ближняя Ея,
Во след Ея во Святыя Святых!
Захария сликовствует, пророчески извествует,
веселяся торжествует. Руце старец простирает.
Царицею называет, сладкимя гласы воспевает.
Днесь подъемлет старец Деву,
да возведет Евву, да разрушит клятву древню.
Евва, ныне веселися: се Девая днесь явися,
на престоле спосадися.
Дух святый осеняет, а Девая принимает,
трилетна всем ся являет.
Прилетают херувими, окружают серафими,
поют гласы трисвятыми.
Ангел пищу принашает, а Девая принимает,
Кверху руце простирает…"
(Коринфский А.А. 1995. С. 445).

В народной интерпретации праздник Введения утратил связь с Богородицей, и стал соотносится с началом ("вводом") зимнего периода. В народе говорили: "Введенье пришло - зиму привело"; "На Введенье - толстое леденье" (рязан., тамбовск.); "Введенские морозы рукавицы на мужика надели, стужу установили, зиму на ум наставили"; "Если с Введенья ляжет глубокая зима, готовь глубокие закрома: будет богатый урожай хлебов".

Если случались введенские оттепели, тогда отмечали, что "Введенские морозы зимы не ставят" (московск.); "Введенье ломает леденье" (тульск.); "До Введенья если снег выпадет, то растает"; "В Введенье мороз - все праздники морозны, тепло - все праздники теплы".

Но чаще зима наступала и устанавливался санный путь, поэтому на Введенье начинались зимние гуляния - совершались катанья на санях. Ребята, катаясь с горок на санках, в этот день пели:
"Введенье пришло,
Зиму в хату завело,
В сани коней запрягло,
В путь-дорожку вывело,
Лед на речке вымело,
С берегом связало,
К земле приковало,
Снег заледенило,
Малых ребят,
Красных девчат
На салазки усадило,
На ледянке с горы покатило…"
(симбирск.; Коринфский А.А. 1995. С. 447).

Первые санные выезды взрослых сопровождались особой торжественностью. К их началу приурочивался обряд "казать молодую". Родные и знакомые собирались в доме, где были молодожены, чтобы "смотреть как поедет молодой князь со своею княгинюшкой", т.е. на выезд молодых. Перед выездом новобрачных происходило небольшое "столованье" - угощение пришедших гостей, которое прерывалось "на полустоле", чтобы завершиться при возвращении молодоженов. Отправляясь на гулянье, молодые переступали порог своего дома по вывороченной шерстью вверх шубе. Таким образом они защищались от неожиданных бед и напастей, которые могли повстречаться им во время санного катания. Свекор со свекровью, провожая невестку с молодым мужем на гулянье, просили "остальных поезжан-провожатых уберечь ее от беды встречной и поперечной", "от глаза лихого":
"Ой, вы, гости, гости званые,
Званые - прошоные!
Ой, вы, братья-сватья,
Ой, вы милые!
Выводите вы нашу невестушку,
На то ли на крыльцо тесовое,
Вывозите нашу свет княгинюшку
Белою лебедушкой…
Берегите - стерегите ее:
Не упало бы из крылышек
Ни одного перышка,
Не сглазил бы ее, лебедушку,
Названную нашу доченьку,
Ни лихой удалец,
Ни прохожий молодец,
Ни старая старуха - баба злющая".
(Коринфский А.А. 1995. С. 448).

Для подобного выезда подбирались легкие сани, украшенные резьбой и росписью (их называли "княжеские" или "с выводами"). Если молодые были из богатой семьи, то они сидели на медвежьей шубе, одетые в самую нарядную одежду. За санями молодых ехали гости в празднично украшенных санях, составляющих "санный поезд". Молодожены кланялись по сторонам, "показывая себя". При этом пелись песни, пился мед и выкрикивались здравицы в честь молодых. Возвратившихся с гулянья встречали свекор со свекровью, принимали невестку из рук молодого и кланялись поезжанам за то, что уберегли ее "ото всякого глаза, ото всякой притки, ото всякой напасти". Заходили молодые в дом также наступая на шубу, положенную на пороге дома, где продолжалось праздничное угощение.

Этот обряд показывает, что праздник Введения недаром оказывался среди дней, особенно почитаемых женщинами, вместе с днем Покрова Богородицы; Параскевы (14/27 октября; 28 октября/10 ноября); Екатерины, Варвары (4/17 декабря) и др., поэтому о Введении говорят: "Введение - праздник баб".

К празднику Введения приурочивались первые зимние ярмарки и торги. На Введенской ярмарке, проводившейся на Лубянской площади в Москве, традиционно устраивалась продажа саней: одиночных, парных, троечных; будничных и расписных праздничных, украшенных искусной резьбой. Иногда торговцы-санники сопровождали продажу саней словами:

"Вот санки - самокаты,
Разукрашены - богаты,
Разукрашены - раззолочены,
Сафьяном оторочены!
Введеньев торг у двора,
Санкам ехать пора!"
(Коринфский А.А. 1995. С. 447).

Введенскую ярмарку на Поморском берегу называли "рыбной", в связи с тем, что на ней продавалось большое количество промысловой рыбы: сельди, наваги, камбалы и др.

На следующий день после Введения Богородицы во храм отмечали день великомученика Прокопа, поэтому в народе говорили: "Введенье идет - за собой Прокопа ведет".

24 декабря/6 января - 6/19 января
Один из древнейших и главных праздников крестьянского календаря. Знаменует переход от старого сельскохозяйственного года к новому. В период святок церковь празднует Рождество Христово, Новый год (Васильев день), Крещение Господне.



Святки
Святки - главный зимний праздник в крестьянском календаре, знаменующий собой переход от старого года к новому. Святки длились две недели, начинаясь в рождественский сочельник (24 дек./6янв.) и завершаясь в день Крещенья.

Корни большинства святочных обрядов, совершаемых в связи с наступлением нового солнечного года, восходят к глубокой древности и имеют ярко выраженный языческих характер. Вместе с тем, на архаичную основу праздника сильное влияние оказало христианство, поскольку к святочному периоду церковью были приурочены события жизни Иисуса Христа.

Основными праздниками в рамках Святок являлись Рождество Христово, Новый год (Васильев день) и Крещение Господне. В кануны этих дней вечером в каждой крестьянской семье совершались торжественные обрядовые трапезы, характеризующиеся наличием ритуальной пищи, остатки которой после ужина оставляли на столе для приходящих в святочное время душ умерших и ставили на окно или порог для угощения мороза. Полагали, что и умершие предки, и природная стихия, вкусив обрядового блюда, будут способствовать хорошему урожаю в новом году (см. Васильев вечер, Кесаретский поросенок, Кликанье мороза, Кутья, Рождество Христово). В традиционной культуре вкушение ритуальной пищи осмыслялось не как обычное насыщение, а как приобщение к жизненным силам, приписываемым этой пище мифологическим сознанием, и соответственно, к вечному круговороту жизни. Обрядовое кормление покойных "родителей", то есть всех поколений предков, которые, по народным представлениям, являлись уже частью природы, приобщало также и их к этому нескончаемому движению жизни.

Весь святочный период был чрезвычайно насыщен разнообразными обрядами и ритуализованными действами, к которым были причастны все члены деревенской общины. Так, в первый день Рождества группы детей, парней и девушек, а иногда и взрослые мужчины совершали обряд славления Христа: они ходили по всем домам деревни с рождественской звездой и пели специальные песни, в которых славили праздник и поздравляли с ним своих односельчан. Рано утром в Рождество и в Новый год маленькие мальчики совершали в каждом доме магический обряд посевания: зайдя в избу, посевальщик разбрасывал зерна разных культур, исполняя при этом песню с поздравлением хозяев с Новым годом. Этот обходный обряд был направлен на обеспечение урожая в новом сельскохозяйственном сезоне. С этой же целью в рождественский сочельник или рано утром в Рождество и в день Нового года по деревне ходили колядовщики и исполняли поздравительные песни хозяевам домов, за что вознаграждались обильным угощением (см. Колядование, Колядка, Овсень, Виноградье).

В народе Святки считались молодежным праздником. Взрослое население деревни на третий день после Рождества возвращалось к своим повседневным заботам и хлопотам, за исключением тех видов работ, которые, по народным представлениям, нельзя было совершать в Святки (см. Святочные запреты). Молодежь же полностью была освобождена от какой-либо трудовой деятельности и все время посвящала разнообразным развлечениям.

Святочный период можно назвать временем активного формирования брачных пар нового года, чему способствовало проведение почти каждый вечер, кроме сочельников, игрищ молодежи (см. Святочные игрища). Здесь парни и девушки имели возможность внимательно присмотреться друг к другу. К тому же, Святки являлись одним из принятых в традиции периодов гощения девушек у родственников или подруг, живущих в более крупных деревнях или селах, где вероятность найти брачного партнера была значительно реальней. Девушки старались привлечь к себе внимание с помощью ярких праздничных нарядов, умения петь, танцевать, поддерживать беседу, а также, демонстрируя свой характер, веселый и бойкий, но в то же время и скромный, что в народных представлениях считалось эталоном девичьего поведения.

Своеобразным испытанием готовности к браку, затрагивающим сферу сексуальных знаний, было умение и парней, и девушек правильно вести себя при приходе на игрище ряженых. Одетые в самые разнообразные наряды и маски, ряженые вовлекали в свои многочисленные игры всех, без исключения, кто присутствовал на посиделке. Сама молодежь вечерами нередко "машкаровалась" и ходила по деревне, тормоша и веселя хозяев в каждом доме (см. Ряженье).

Одной из ярких особенностей Святок как переходного периода являлись разного рода гадания. В каждой крестьянской семье или всей общиной накануне главных святочных праздников совершались гадания об урожае. Вечерами подблюдные гадания устраивали девушки. Нередко погадать с блюдом собирались все жители деревни, чтобы каждый мог узнать свою судьбу на будущий год. Девушки и, реже, парни на протяжении всех Святок в полночь совершали самые разнообразные гадания, в надежде понять, удастся ли им в новом году выйти замуж или жениться.

Конкретным шагом к такому важному жизненному событию, как свадьба, являлся обычай являлся обычай зимних "смотрин невест", проходивших в разных местностях в сроки, близкие к Святкам - чуть раньше или чуть позже, - но чаще всего в последний день святочного периода - в Крещение Господне, после которого наступал "мясоед" - время свадеб.

За всеми этими многочисленными яркими обрядами и событиями, превращающими две святочные недели в чрезвычайно эмоциональное и красочное действо, стоят древние мифологические представления, позволяющие понять место и значимость Святок в ряду праздников календарного цикла.

Основным занятием русского народа было земледелие и, соответственно, традиционная культура русских была ориентирована на "жизнь" солнца. Поэтому издавна замеченное увеличение светового дня в Святки - "К 1 января день прибавляется на куричий шаг" - в крестьянском сознании связывалось с представлениями о "рождении" солнца, то есть о вступлении его в новый цикл.

Основным смыслом святочного периода, по народным представлениям, являлось рождение нового года, в рамках которого формировались также судьбы природы, социума и каждого конкретного человека на следующий годовой цикл. Причем именно в Святки эти судьбы можно было предугадать с помощью примет, гаданий, оценки правильности или неправильности проведения обрядности, установленной традицией. В случае неудовлетворительного прогноза считалось возможным изменить, поправить судьбу, например, во время приготовления "васильевой каши" (см. Васильев вечер).

Вместе с тем, Святки осмыслялись и как период возрождения миропорядка, то есть рождения мира вновь. Этот процесс наделялся в традиционном сознании признаками модели первотворения. Так, в мифопоэтических представлениях для первотворения характерным является движение от темноты к свету и от хаоса к упорядоченности. Универсальность перехода от тьмы к свету, свойственная космогенезу (сотворению мира), проявляется в соотнесении этого процесса в народном сознании с началом жизни любого объекта или явления: будь то "рождение" солнца во время Святок, прорастание зерна из земли или появление ребенка из утробы на белый свет. В этом плане показательно, что наибольшей значимостью в Святки отмечено именно темное время суток - вечер и ночь, на которые приходилось большее количество действий и обрядов святочного цикла. Так, для обозначения периодов внутри Святок у русских использовалось слово "вечер": "святые вечера" и "страшные вечера"; в Вологодской губ. Святки назывались "ворожными вечерами".

В мифопоэтических текстах и представлениях разных народов нашли отражение различные модели творения мира. Широко распространенной во многих культурах является так называемая "ремесленная" модель, представляющая создание мира как процесс изготовления объекта того или иного ремесла, мастерства: гончарного, кузнечного, кулинарного и др. "Ремесленная" модель наглядно демонстрирует переход от хаоса, бесформенности (сырьевая масса: расплавленный металл, размешанная глина, бродящее тесто и т.п.) к упорядоченности, то есть к обретению формы и возможности зрительного восприятия созданного объекта.

У восточных славян, например, были известны представления о возникновении мира как о процессе, аналогичном изготовлению нити или полотна. По определению носителей традиционной культуры, мир "свивается", как нить, или "снуется", как основа для тканья. Творение мира как пространства по типу изготовления объектов прядильно-ткацкого мастерства не исчерпывается лишь использованием терминологии этого женского занятия. В обрядовой практике и в фольклорных текстах образы нити и полотна символизируют пространственные объекты, чаще всего дорогу; в сказках они нередко превращаются в само пространство: клубочек ниток, ведущий героя, - и есть пространственно оформленный путь, в котором реализуются события его жизни. Для сказок характерен также образ клубка, в который сворачивается целое царство. Мотив создания пространственных объектов, достигающих космических масштабов, с помощью тканья или вышивания очевиден в сказочном сюжете "Царевна-лягушка": изображение на ковре, который героиня изготавливает для своего свекра, есть ни что иное, как небо и земля, солнце и луна, травы и цветы, города и пригородки.

С идеей формирования в Святки миропорядка связано озвучивание в это время фольклорных текстов, содержащих представления об устройстве мира. Так, у русских в святочный период вечерами было принято загадывать загадки и рассказывать сказки, что, при свойственной традиционному сознанию вере в магическую силу произнесенного слова и в возможность его материализации, должно было способствовать акту "рождения" мира (см. Загадывание загадок в Святки, Рассказывание сказок в Святки).

Ориентированность Святок на времена первотворения, с одной стороны, и на продолжение жизни в установленной системе координат в будущем, - с другой, обусловливает традиционные представления о святочном периоде как пространственно-временной точке, в которой соединяются прошлое, настоящее и будущее (так, в частности, святочный период, осмысляемый как единый праздник перехода к будущему, соединяет в себе конец старого и начало нового года). Такое положение, явно отмеченное признаком хаотичности, размытости пространственно-временных границ, создает прецедент взаимопроникновения и контакта разноприродных "миров" ("миры" живых и мертвых, людей и мифологических существ, культуры (социума) и природы), которые в обыденное время четко разграничены и, в определенном смысле, самодостаточны. Хаотичность святочного периода, допускающая диалогические отношения мира людей с "иными" мирами, делает возможным получение сакральной информации, знания об идеальном миропорядке, которое дает энергетический толчок для нового жизненного витка в рамках наступающего годового цикла.

Идеей контакта и взаимообмена между "мирами" пронизана почти вся святочная обрядность. Во время гаданий, например, предполагалось, что знание о судьбах, которые "пишутся" за пределами мира людей, приобретаются в результате общения с нечистой силой, связанной с миром мертвых и миром природы. Так же и исполнители обрядовых акций в обходных ритуалах славления Христа и посевания, колядования и ряженья воспринимались в традиционном сознании как посредники между миром людей и миром природы. Обеспечение магической действенности обрядов и, следовательно, достижения желаемого - хороший урожай, приплод скота и благополучие в хозяйстве - в значительной мере зависело от правильного ведения символического диалога хозяев с "посланниками" "иного" мира, то есть, от соблюдения предписанных традицией норм поведения: радушный прием и щедрое одаривание обходчиков. Те же цели, равно как и стремление к равновесию в природе и мироустройстве в целом, предусматривали обряд кликанья мороза и обычай "греть покойников"; последний заключался в ритуальном возжигании костров в крестьянских дворах в кануны главных святочных праздников. Совершение этих обрядовых акций осмыслялось как забота о природной стихии и душах умерших, которые, в свою очередь, позаботятся о благополучии урожая в новом году. Таким образом, в основе данных ритуалов лежит все тот же механизм диалогических отношений человека с силами "иных" миров.

Помимо совершения обрядности залогом обеспечения благополучия во всех областях жизни в новом году являлось соблюдение ряда трудовых запретов, закрепленных в традиции за временем Святок (см. Святочные запреты). С другой стороны, некоторые обыденные действия приобретали продуцирующие свойства как раз за счет методичного выполнения их в течение всего святочного периода. Так, например, в Калужской губ. женщины на Святках каждый вечер подметали в избе: считалось, что от этого лен уродится лучше и будет чище.

Традиционно Святки делились на две части - "святые вечера" (от Рождества до Васильева вечера) и "страшные вечера" (с ночи под Новый год и до Крещения Господня). Несмотря на то, что весь святочный период считался в народе временем "без креста", то есть временем, когда только что родившийся Иисус еще не был крещен, особый разгул нечистой силы связывался именно со "страшными вечерами", что отразилось в соответствующем названии. По народной легенде, "в эти страшные вечера /…/ Бог на радостях, что у Него родился Сын, отомкнул все двери и выпустил чертей погулять. И вот, черти, соскучившись в аду, как голодные, набросились на все грешные игрища и придумали, на погибель человеческого рода, бесчисленное множество развлечений, которым с таким азартом предается легкомысленная молодежь" (Максимов С.В., 1994, с.267). В этой легенде сквозь призму христианской морали находят отражение архаичные представления о Святках как о периоде, отмеченном признаком хаотичности в связи с процессом формирования миропорядка, "издержкой" которого является проникновение в мир людей существ "иной" природы.

К такого типа существам, появление которых связывается в традиции именно со Святками, относятся бесы в образе людей с железными головами, в остроконечных шапках, которых в Вятской, Пермской губ. и в Сибири называли "шилuкунами", на вологодчине - "шулыкaнами", в Архангельской губ. "шулuкунами" или "чулuкунами". В последней считали, что изо рта у этих существ идет огонь, в руках они держат каленый крюк, которым загребают детей, находящихся во время Святок в неурочные часы на улице. В Вологодской губ. верили, что "шулыканы" - дети кикиморы, которые рождаются в Святки в ненастные ночи и вылетают через трубу на улицу, где и живут до Крещенья. Они могут показаться ворожащим девушкам в виде чертенят черного цвета, с маленькими рожками и козлиными ножками. Здесь же "шилыханов" воспринимали как "мальчишек"-пакостников и шалунов, живущих артелями в заброшенных постройках; они делают мелкие гадости: могут пьяного в лужу завести, столкнуть в грязь человека и под. В Олонецкой губ. святочные нечистые духи в облике человека или животного назывались "святке". Такой дух считался опасным для гадальщиц, но он не мог, по народным представлениям, переступить черту, проведенную железным предметом. Полагали, что "святке" в равной степени мог и повредить человеку, и принести добро. В Калужской губ. верили в появление "святочниц" - некрасивых, покрытых волосами духов, поющих и пляшущих в банях и неосвященных избах. В Орловской губ. считали, что тем, кто участвовал в святочном ряженье, явится нечистый бес "святоша". Сущность всех этих духов, а также вообще выход на землю в Святки нечистой силы как проявление состояния хаоса в процессе становления миропорядка определенным образом соотносятся со святочными ритуальными действами: ряженьем, игрищами молодежи, гаданиями и т.п., содержащими элементы внешнего уподобления человека существам "иного" мира, а также с особыми ритуализованными формами поведения: воровство, бесчинства, осуждаемые в другое время и в корне отличающиеся от повседневных норм поведения (см. Святочные бесчинства и Святочное воровство).

Помимо нечистой силы, в Святки, особенно в "страшные вечера", активность проявляли, по народным представлениям, колдуны и ведьмы. Только колдун или колдунья, по поверьям, могли придти в чужую избу накануне или в день праздника и попросить огня из печи, что, несомненно, должно было привести к "выведению спорины" в доме, то есть - удачи, благополучия. В южнорусских губерниях бытовали рассказы о том, что голодные ведьмы в "страшные вечера" задаивали коров.

С верой в козни колдунов и в возможность совершения в Святки временного или окончательного взаимообмена субъектов между "миром" людей и "иным" миром, связаны многочисленные рассказы об оборотнях - несчастных людях, которых колдун или колдунья заставили принять вид какого-либо животного. Сами колдуны, чтобы обрести облик животного (свиньи, волка и др.), перекидываются в подполе с заклинаниями через двенадцать ножей, стоящих лезвиями кверху. Очень часто они проделывают это в Святки и тешатся, пугая запоздалых прохожих, причем не только одиноких, но и целые партии людей. Того, кого колдун укусит, становится оборотнем, как правило, на срок в семь лет. Укушенный обычно обращается, по поверьям, в волка и бежит в леса, подальше от населенных мест, где он может принести зло, а его самого могут убить. Если колдун и колдунья добровольно принимают звериный облик, то оборотень-человек оказывается жертвой. Сердце и рассудок у него остаются человеческими: он старается не делать никому зла, ему жаль испугать человека, поэтому он убегает от людей. Считали, что оборотень опасен только в Святки, когда ему делается необыкновенно грустно и тоскливо. Иногда он пробегает огромные расстояния только для того, чтобы взглянуть на родной дом. И если в это время попасть ему навстречу, то он может укусить человека, и последний станет оборотнем, а первый вновь примет человеческий облик. Но, по народным представлениям, страдания оборотней столь велики, что они не желают передавать их другим и владеют собой в течение семи лет. По прошествии срока, в Святки же, оборотни обретают человеческий облик, оказываясь в своей старой одежде, иногда очень далеко от родных мест.

С той же идеей взаимообмена между "мирами" можно связать народные представления о том, что во время гаданий нечистая сила может удушить, то есть умертвить, неосторожную гадальщицу или утащить ее в "иной" мир, что есть одно и то же. С другой стороны, на Русском Севере существовали поверья о том, что в Святки, в день Крещения Господня, могут возвратиться, оказавшись вдруг у "иордани" или в бане, проклятые или пропавшие без вести дети или люди, которые, по их рассказам, время отсутствия проводили под водой у водяных.

В связи со столь опасной спецификой святочного периода, чтобы оградить себя, скот и все хозяйство от воздействия нечистой силы и колдунов, накануне и в дни праздников, особенно в "страшные вечера", крестьяне производили очистительно-охранительные акции (см. Васильев вечер, Крещение Господне).

Полное и окончательное очищение от "страшных вечеров", с их ужасами, разгулом и бесчинствами, совершалось в день великого водосвятия в Крещение Господне - в праздник, завершавший Святки - время "без креста" - и манифестирующий установление порядка, расставляющего все на свои места.

Итак, Святки являлись своего рода энергетическим импульсом, дающим начало очередному витку жизни природы, в том числе и каждого отдельного человека как части природы. Помимо этого, две святочные недели представляли собой важнейший период, в пределах которого в максимально концентрированной форме происходила "передача" от старших младшим коллективного знания, то есть закрепленного в веках знания многих поколений. Получение новыми поколениями этого знания делало возможным сохранение и дальнейшее развитие культурной традиции. В этом плане чрезвычайно важной в святочное время была роль стариков, несмотря на сложившееся в народном сознании восприятие Святок как молодежного праздника. Так как старики, по народным представлениям, из всех социовозрастных групп общины были наиболее близки к "иному" миру, они закономерно оказывались посредническим звеном между молодостью и вечностью, то есть поддерживали традицию и передавали свой опыт и знания молодому поколению.

В Святки посредническая функция стариков реализовалась в разных формах: и на уровне слова, и на уровне обрядового действия. Именно старики и пожилые люди святочными вечерами на игрищах и дома загадывали загадки, рассказывали сказки и былички детям и молодежи. Им же принадлежала ведущая роль в исполнении некоторых обрядов (см. Гадания об урожае), в руководстве молодыми в обрядовой ситуации (см. "Страшные" гадания), в трактовке и разъяснении примет и гаданий и т.п. В быличках, события которых относятся к святочному периоду, знание пожилых оказывается жизненно важным (см. Кесаретский поросенок).

В свете представлений о действенности и магической силе произносимого в ритуальной ситуации слова, нашедших отражение в известной поговорке - "Слово не воробей, вылетит - не поймаешь", - значимость посреднической функции стариков проявлялась и в определении будущего природы/мироустройства и социума - за счет передачи коллективного знания в данных сферах традиционной культуры, и в определении будущего конкретных судеб молодых людей: именно старикам принадлежала ведущая роль "арбитров" в обряде "смотрин невест" (см. Крещение Господне), а также в формировании репутации парней и девушек во время святочных игрищ молодежи.

24 декабря/ 6 января и 5 / 18 января
Народное название кануна праздников Рождества Христова и Крещения. В эти дни обязательно соблюдение строгого поста до обрядовой трапезы в полночь. Время девичьих святочных гаданий.



Сочельник
Сочельник (сочевник) - народное название кануна праздников Рождества Христова и Крещения / Богоявления. Слово "сочельник" восходит к словам "сочиво" и "сочень", которые в свою очередь произошли от "сок". Сочивом у русских называли сок, или молоко, из семян, а также кушанье, состоящее из зерен, то есть кашу. Такую постную кашу ели в рождественский и крещенский сочельники. Сочнями же назывался вид лепешек на конопляном масле, а также сдобные выпечные изделия с начинкой сверху (шаньги, ватрушки) или без нее (пряженики). Постные и пресные сочни изготавливали к Рождеству, поэтому название "сочельник" относится прежде всего к кануну Рождества Христова.

Сочни или тесто для них нередко использовались девушками для святочных гаданий, в ночь на Рождество или в день самого праздника: с сочнем спрашивали имя суженого на улице; в проделанные в тесте дырочки смотрели через подворотню на проходящих и по внешнему виду первого встречного судили о будущем.

В сочельники, рождественский и крещенский, обычно готовились к празднику: с особенной тщательностью мыли в доме полы, стены и потолок; аккуратно все прибирали, обтирали от пыли иконы и украшали красный угол. В эти дни обязательно соблюдали строгий пост, то есть полностью отказывались от пищи до момента обрядовой трапезы в полночь. Неотъемлемой частью сочельников являлись домашние моления, а также посещение служб в церкви (см. также Рождество Христово, Крещение).

6-7/18-19 января
Церковный обряд освящения воды в канун и в сам праздник Крещения.



Водосвятие
Водосвятие (водокрещение - др.-рус., водокрещи - нар., водоосвящение - церк.) - церковный обряд освящения воды, то есть призывания на воду Божьего благословения. Обряд сопровождается троекратным погружением в воду креста и соответствующими молитвами.

У православных различались великое и малое водосвятия. Великое водосвятие совершалось в канун Крещения и в сам праздник после обедни на реке, каком-либо источнике, на озере, а при отсутствии таковых - около колодца.

Водосвятие, совершаемое в навечерие Крещения, особенно почиталось крестьянами: весь день выдерживался строгий пост, церкви во время вечерни были переполнены прихожанами. Перед обрядом водосвятия деревенские женщины ставили около сосуда с освящаемой водой свечи, украшенные лентами или цветными нитками. После совершения обряда крестьяне старались поскорее набрать в сосуды воды, так как верили: чем раньше почерпнуть освященной воды, тем сильнее ее магические свойства (Максимов С.В., 1994, с. 277).

Возвратясь домой после водосвятия, все члены семьи отпивали по несколько глотков святой воды, а затем ею с помощью освященной вербы, хранящейся в красном углу, окропляли весь дом, хозяйственные постройки, имущество с целью предохранить хозяйство от беды и сглаза. В некоторых местных традициях святую воду лили в колодцы, чтобы туда не забрались нечистые духи и не испортили воду; причем считалось, что от этого момента до водосвятия после крещенской обедни воду из колодца брать нельзя. После совершения всех очистительных обрядов святую воду ставили в красный угол, где хранили ее в течение всего года. По народным представлениям, крещенская вода никогда не портится и всегда остается свежей. Верили также, что если ее заморозить, то не льду появится изображение креста (Максимов С.В., 1994, с.277-278). Крещенской воде в народе приписывали целебные, очистительные и апотропейные свойства: ее использовали при болезнях, давали пить тем, кто по каким-либо причинам не мог быть допущен к причастию, ею же окропляли вещи, скот и т.д.

Подобные свойства приписывались не только воде, освященной в церкви, но и воде из любого природного источника, которая в канун Крещения получает магическую силу, что связано с народными представлениями о купании в это время в водном источнике Иисуса Христа. Верным признаком погружения Христа в воду является колыхание в полночь воды в реке или в озере. Почерпнутая из проруби в канун Крещения вода, как считалось, особенно помогает женщинам-кликушам, но при том условии, что взявший воду, идя от проруби, будет произносить молитву и не обернется назад (Максимов С.В., 1994, с. 278).

Великое водосвятие в день Крещения Господня на открытом воздухе около различных водных источников проводилось чрезвычайно торжественно. С благословения священника прихожане устраивали "ердань" (Иордань): вырубали во льду крест, подсвечники, лестницу, голубя, полукруглое сияние, а вокруг всего этого желобчатое углубление для протока воды в "чашу" (прорубь). Дно этой "чаши" в соответствующий момент богослужения специально назначенный человек пробивал ловким ударом, отчего вода фонтаном вырывалась из реки и заполняла "сияние" (углубление), вследствие чего крест как бы всплывал над водой (Максимов С.В., 1994, с. 278-279). С моментом богослужения, когда священник погружал крест в "иордань", связывалась народная примета: если в это время пойдет снег или вода польется из "иордани", то в новом году будет хороший урожай (Макаренко А.А., 1993, с. 44).

Процессия причта и прихожан на реку для водосвятия называлась "ходом на Иордань". В Сибири дорога для крестного хода устилалась соломой, а по бокам украшалась вершинками молодых елочек. По окончании обряда водосвятия и солому, и елочки крестьяне разбирали и относили в скотные дворы с целью предохранить скот от болезней, порчи, от воздействия на него "волхиток" (колдуний) и вредных действий "скотнова суседка", то есть дворового (Макаренко А.А., 1993, с.43).

Воду из "иордани" все присутствовавшие на молебне пили, умывались ею, чтобы быть здоровыми и очиститься от святочных грехов; те, кто участвовал в "машкарованье" (ряжении), окунались в прорубь с головой, не боясь простудиться, так как, по поверьям, от освященной воды нельзя заболеть даже в суровые крещенские морозы (Макаренко А.А., 1993, с. 43-44; Максимов С.В., 1994, с. 279).

Принесенной с "иордани" святой водой окропляли дом, скотину, имущество, а остатки сохраняли и использовали в необходимых случаях: при трудных родах давали пить роженицам, омывали ею вымя отелившейся коровы и под. (Макаренко А.А., 1993, с. 43).

По срокам освящения святую воду различали: крещенскую - водосвятие в церкви в крещенский сочельник, иорданскую - в день Крещения и Богоявления на водоемах, иоанновскую - освящение 7 января по ст.ст., в день Собора Иоанна Крестителя, называемый еще в народе "Раннее Крещение" (Невский А.А., 1990, с. 19).

Малое водосвятие совершалось в день Преполовения (среда на третьей неделе после Пасхи), 1 августа по ст.ст. (Первый Спас), в дни храмовых праздников перед началом литургии, а также по желанию прихожан в любое время и в любом месте; водосвятию, как правило, предшествовал молебен.

В день Преполовения крестный ход и водосвятие совершались на реке; воду приносили домой для окропления скота, либо купали его прямо в реке, чтобы он был здоров (Макаренко А.А., 1993, с. 109).

Первый, или "Медовый", Спас, в связи с совершаемым обрядом водосвятия на реках, озерах, в колодцах, назывался еще в народе "Спасом на воде" или "Мокрым Спасом". В этот день многие крестьяне купались для здоровья и очищения грехов; купали также и лошадей (Макаренко А.А., 1993, с. 74).

Воде малого водосвятия, как и святой воде вообще, также приписывались благодатные свойства: очистительные, целебные, апотропейные. Нередко ее использовали в обрядах окропления полей, строений, скота и т.п.

25 декабя/ 7 января

Святочный обряд в честь прихода Волхвов по случаю Рождества Иисуса Христа. Дети, парни и девушки ходили по дворам с рождественской звездой, славили Христа, поздравляли хозяев с праздником, собирали угощение и деньги.



Cлавление Христа (Христославление)
Cлавление Христа (Христославление) - святочный обряд, осмысляемый в традиционном сознании как приход волхвов по случаю Рождества Иисуса Христа. Соответственно славление Христа приурочивалось к первому дню Рождества, реже - ко второму. По большей части утром, но иногда и в течение всего дня, славильщики ходили по дворам и пели христославления.

Исполнителями обряда могли быть дети, парни и девушки, иногда взрослые мужчины, а также церковный причт. Славильщики группировались по возрасту и собирались по 5-6 человек, а иногда и больше - до 15-ти. Количество славильщиков зависело от качества главного атрибута шествия - рождественской звезды, символизирующей вифлеемскую звезду, осветившую Рождество Иисуса Христа и приведшую волхвов к месту его рождения. В изготовлении звезды участвовали все славильщики данной возрастной группы. Ее делали из палок, бумаги, слюды, оберток от конфет и проч. Обычно для основы звезды использовали обруч сита, внутри него пристраивали палочку с гнездом для свечи, которую зажигали во время шествия. Отверстие обруча и его верхнюю часть по кругу заклеивали промасленной разноцветной бумагой. На получившейся круглой поверхности рисовали или наклеивали на нее изображение на тему о рождении Иисуса Христа и поклонении волхвов; в Сибири популярным было изображение корабля, на котором стоял Илья Муромец, один или с товарищами. В последнем случае картинка соотносилась с сюжетом песни, исполняемой при ношении звезды (Илья Муромец с богатырями на Соколе-корабле побеждают турецкую силу-противника). К основе-обручу приделывали палки, на которые крепили конусообразные рожки - лучи звезды, - украшенные на концах бахромой из бумаги. Звезда утверждалась на палке-рукоятке. В некоторых местах звезду устраивали так, что от движения руками она делала постоянные обороты, при которых полые внутри рожки-лучи освещались зажженной свечой. Если звезда была большой, богато украшенной, то и ходить с нею могло большее количество славильщиков. Предварительно участники обряда могли выбрать мехоношу, собиравшего в каждом доме подарки хозяев.

Структура обряда была проста: пение христославлений и поздравлений с праздником и ответное благодарение славильщиков со стороны хозяев. Славильщики заходили в дом и исполняли сначала рождественскую молитву: "Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу правды и тебе ведети с высоты Востока: Господи, слава Тебе". Исполняли также тропари, кондаки празднику и народные тексты, в которых в сжатой форме отразились события Рождества Христова и Евангелия:
"Пречистая Дева Мария
Иисуса Христа породила,
В яслях положила.
Звезда ясно сияла,
Трем царям путь показала -
Три царя приходили,
Богу дары приносили,
На колени припадали,
Христа величали". (Максимов С.В., 1994, с.265-266).
Или:

"Славите, славите,
Сами люди знаете:
Христос родился,
Ирод возмутился,
Иуда удавился,
Мир возвеселился".(Можаровский А., 1903, с.60).
Те, кто не умел славить, как положено, пел так называемого "юльчика":
"Я маленький юльчик,
Сел на стульчик,
В трубочку играю,
Христа поздравляю.
Хозяин с хозяюшкой,
Поздравляю вас с праздничком,
С Христовым рождеством!
Подайте пятак,
Отцу на табак,
Матери на кофе,
Сестре на картофель".
(Обрядовая поэзия Пинежья, 1980, с.22).

Просьбы отблагодарить за славление в более поздних текстах почти полностью вытеснили основное содержание песен-слав:
"Славите, славите,
Сами, люди, знаете.
Я славить не умею,
Просить много не смею.
Отпирайте сундучок,
Вынимайте пятачок,
Мне, Ивану, на чаек!" (Можаровский А., 1903, с.60).

В некоторых текстах слав очевидно влияние колядок на уровне формул и мотивов. Так, например, формулы требования не скупиться на вознаграждение явно заимствованы из этого жанра:
"Хозяин с хозяюшкой, с праздничком!
С Христовым рождеством!
Не давай ломком, подавай целком,
Шаньга да копытце не ломается,
Серебряна копейка накидается,
Стопка вина подавается!".
(Обрядовая поэзия Пинежья, 1980, с.22).

К жанру колядок также восходит мотив восхваления хозяев и их корения, если славильщики были почему-либо не удовлетворены:
"Славитё, славитё,
Сами про то знаетё:
Я по булочку пришел,
По калачичек пришел,
И по шанешку пришел.
Хозяин во дому,
Как Адам во раю;
А хозяйка во дому,
Што аладья во меду.
Хозяину и хозяйке, не пустившим в избу "славельшиков", поют:
Не крешшона изба (до 3 раз).
Хозяин во дому,
Што дьявол во аду;
Хозяйки во дому, -
Головня бы ей в д…у". (Макаренко А.А., 1993, с.89).

Однако, как правило, христославов принимали ласково и радушно. Младшего из них в некоторых местных традициях усаживали на вывороченную мехом наружу шубу в переднем углу: делалось это для того, чтобы куры были спокойны на насесте и выводили больше цыплят.

Славильщиков одаривали пирогами, шаньгами, ржаными козулями, калачами (ржаными и крупитчатыми, то есть из лучшей пшеничной муки: белой и самого тонкого помола), витушками (архаичное обрядовое печенье в виде спирали) и пряниками, баранками, а также мукой и деньгами. Последних давали по копейке-по две, а кто побогаче - и по пятаку. Тем, кто кроме слав Христу пел еще и виноградья (песни-славы хозяевам), выделяли и по 50 копеек, и по рублю. То, что подавали славильщикам, называлось христославным. Помимо продуктов, оно у некоторых партий славильщиков достигало до четырех рублей серебром за один день. В Сибири выславленные деньги могли составлять до сорока рублей и больше.

Христославное делили между собой: тому, кто больше других участвовал в изготовлении звезды, лучшим запевалам и мехоноше выделяли больший пай. Продукты в некоторых случаях продавали, а на деньги покупали вино, орехи и проч. Славление было своего рода способом заработать деньги, на которые гуляли все праздники; на те же выславленные деньги было принято снимать избу для святочных игрищ.

Славлением назывался также праздничный обход церковного причта по домам. Церковнослужители ходили с рождественским фонарем, который использовали и во время крестного хода в ночь на Рождество Христово. Так же, как и звезда мирян, рождественский фонарь символизировал собой вифлеемскую звезду. Причт тоже читал в каждом доме молитвы и песнопения, соответствующие празднику; хозяева же угощали церковнослужителей за столом и одаривали натуральными продуктами.

В Южной Руси славлением на Рождество Христово занимались школьники и семинаристы. В начале ХVII в. этот обряд сопровождался вертепным представлением в тех местностях, где вертеп получил распространение.

Посредническая функция славильщиков, возвещающих о приходе праздника и восхваляющих его, обусловливала то, что их самих вовлекали, а предметы, которыми они владели, использовали в гаданиях. Так, чтобы узнать имя жениха, девушки спрашивали его у первого вошедшего славильщика. Стружки для гадания по дыму (в какую сторону дым от стружек, туда и гадающая выйдет замуж) девушки потихоньку нарезали из дуги у славильщиков. Специально для гаданий у славильщиков же воровали по несколько горстей овса, которым обсыпали кольца (см. Святочные гадания), или использовали его в гадании на сон: овес сыпали у порога и под кровать, чтобы во сне суженый пришел собирать его со своей семьей.

Близкое по форме посеванию и колядованию, славление Христа в некоторых местных традициях включало элементы этих обрядов: разбрасывание зерен, исполнение песен колядного типа.

25 декабря / 7 января
Магический обходной обряд для обеспечения урожая хлебов в новом году. Производился в первый день Рождества или в Новый год.



Посевание
Посевание - обходный магический обряд, направленный на обеспечение урожая в новом году. Посевание производилось в дни, осмысляемые в сознании крестьян как начало нового этапа в хозяйственной деятельности, то есть в первый день Рождества или в Новый год. В этом плане обряд посевания примыкает к другим ритуалам святочного периода (колядование, гадания и др.), освященным идеей магии первого дня: приуроченность действий к конкретному времени (первому дню, началу цикла) являлась одним из важнейших условий, обеспечивающих действенность данной акции по отношению к будущим результатам, в случае посевания - урожай хлебов.

Обряд посевания совершался в каждом крестьянском доме: посевальщики поутру обходили все избы и разбрасывали зерна разных культур.

Исполнителями обряда были в основном дети, по большей части мальчики., что, возможно, связано с закреплением в традиции функции сеятеля за представителями мужского пола. В южнорусских губерниях в роли посевальщика выступал деревенский пастух. Показательно, что в обоих случаях при посевании семена возвращались к крестьянину через посредников (детей, пастуха), которые сами не участвовали в процессе их выращивания: так, дети, вероятно, брали зерно у взрослых, а пастух получал его за свою работу в конце сезона пастьбы.

Семена приносили в дом в рукавицах (дети) или в мешке (пастух) и "сеяли" (бросали) в красный угол, либо пастух-посевальщик, не переступая порога, обращался к хозяйке: "Держи подол!", - и хозяйка подставляла фартук или подол, куда из-за порога бросались три горсти зерен из мешка. То, что посевальщик не переступал порог, еще раз подчеркивает его посредническую миссию: в символическом плане податель семян и, следовательно, будущего урожая являлся представителем "чужого", "иного" мира, тогда как в обыденной жизни пастух, известный всем деревенским жителям, ежегодно обращавшимся к его услугам, мог спокойно заходить в избу.

Бросание семян в обряде посевания сопровождалось словами или песнями, содержанием которых являлось описание действия сеяния, поздравление хозяев с Новым годом и требование вознаграждения за совершение обряда:
Сею, рассеваю
Овсом, рожью,
Милостей божью!
На крутой творожок
Пастуху пирожок!"
(Солодовников Д.Д., 1916, с.102).

В некоторых песнях посевальщиков в заговорно-императивной форме высказывалось пожелание урожая различных зерновых культур:
"Сею, вею, посеваю,
С Новым годом поздравляю.
На новый год, на ново счастье
Уродись, пшеничка,
Горох, чечевичка!
На поле - копнами,
На столе - пирогами!
С Новым годом,
С новым счастьем, хозяин, хозяюшка!"
(Обрядовая поэзия, 1989, № 66, с.88). (Обрядовая поэзия, 1989, № 66, с.88).

Иногда в песнях обряда посевания упоминаются св. Василий, день памяти которого приходился на 1 января (то есть на Новый год), и Господь, выступающие в роли посевальщиков:
"Василия дома нету.
Бог его знает,
Где он гуляет.
Он ходит с плужком,
Сам господь с мешком.
Ручка золотая,
Сама подсевает.
Куда ручка брыкнёт,
Туда зернышко падёт.
С Новым годом, с новым счастьем!
Пшеничка большая расти!"
(Русское народное творчество в Башкирии, 1957, с.141).

Обязательным элементом обряда было одаривание посевальщика пирогом или чем-либо другим. Если посевальщик замечал нежелание хозяйки отблагодарить его, то предупреждал ее :
"А не дашь пирога - я корову за рога!" (Солодовников Д.Д., 1916, с.102).

Зерна, полученные во время обряда посевания, берегли и сохраняли до посева как обладающие продуцирующей силой и обеспечивающие хороший урожай.

Обряд посевания являлся, без сомнения, земледельческим, и в то же время он был направлен на обретение благополучия в доме крестьянина в самом широком смысле, на что указывают тексты типа:
"Сею-вею, посеваю,
С Новым годом поздравляю!
Со скотом, с животом,
С малым детушкам!"
(Макаренко А.А., 1913, с.47).

В этом плане обряд посевания типологически близок обряду обсыпания зерном молодых во время свадьбы.

26 декабря / 8 января
Праздник повивальных бабок и рожениц.



Бабьи Каши
"Бабьи каши" (Собор Пресвятой Богородицы) - праздник повивальных бабок и рожениц, справлявшийся 26 декабря/8 января. Приходившийся на второй день Рождества Христова, этот праздник связывался с народным восприятием образа Богоматери-роженицы. В церквях в этот день совершались службы иконе Богоматери "Помощь в родах".

В Сургутском крае женщины, родившие детей в данном году, и повивальные бабки собирались в церкви и служили молебен перед иконой "Блаженное Чрево", называемой в народе "Чрева-Рождения". После молебна роженицы приглашали повитух к себе в гости, одаривали деньгами и угощали специально приготовленной в этот день кашей. Это ритуальное угощение, изготавливаемое повсеместно у русских, и дало название празднику "бабьи каши". В Курской губ. вечером в этот день к повитухе приходили в гости родители детей, которых она приняла во время родов. В подарок повивальной бабке приносили деньги, водку, пироги или блины и другую еду, которая использовалась для совместного угощения хозяйки и всех пришедших к ней.

Одаривание и общественные трапезы в этот день являлись актом благодарности повитухам от крестьянской общины за всех принятых ими детей. Уважительное отношение к повивальным бабкам, выражаемое, в частности, в день "бабьих каш", основывалось на народных представлениях о том, что между повитухами и детьми, которых они приняли, на всю жизнь устанавливались духовно-родственные отношения. С одной стороны, повивальная бабка несла ответственность за повитого ею ребенка, с другой, - занимала почетное место в ряду родственников этого ребенка в обрядах, относящихся к важнейшим событиям его жизни: во время крестин, свадьбы, проводов в армию (у мальчиков) и под.

Святки, дни поминовения усопших

Ритуальная каша из цельных зерен, ягод и меда. Готовилась в канун святочных праздников: Рождество, Новый год, Крещение, дни общего поминовения усопших (родительские дни). Обрядовое значение кутьи обусловлено символикой трех ее составляющих ингредиентов.



Кутья
Кутья - ритуальная пища, являющаяся обязательным блюдом трапез в кануны святочных праздников: Рождества, Нового года, Крещенья, - а также в дни общего поминовения мертвых, или родительские дни: Масленичная суббота, Радуница, Троицкая суббота и Дмитриев день. Кутья представляет собой род каши, особенностью которой является использование цельных зерен и ягод, а также меда, придающего блюду сладкий вкус.

Значение кутьи как обрядовой пищи обусловлено символикой составляющих ее ингредиентов. Так, зерно (чаще всего пшеница, а также ячмень, пшено; в городской среде рис; в Вологодской губ. к пшенице добавляли горох) в традиционной культуре является символом жизни и плодородия, так как оно и надолго сохраняет, и вновь воссоздает жизнь, и умножает ее. На примере брошенного в землю зерна наиболее ярко очевиден свойственный традиционной культуре мотив возрождения через смерть, нашедший место и в загадке о хлебном зерне:
"Покойник, покойник
Умер во вторник,
Пришел поп кадить,
А он в окошко глядит"
(Пословицы, поговорки, загадки, 1961, № 386, с.211).

Реальная жизнь зерна в рамках календарного года (семя - растение - семя ) является одним из витков вечного кругооборота жизни. Кроме того, из одного семени вырастает колос со множеством зерен, что объясняет использование в обрядовой практике зерна как объекта, обладающего продуцирующей силой.

Добавляемые в кутью ягоды (изюм; сушеная черемуха в Сибири) являются тем же семенем, облеченным плодом и, соответственно, имеют то же символическое значение, что и зерно.

Третьим компонентом кутьи был мед, или сыта (разварной мед на воде). В Сибири мед заменяли хлебным суслом - сладковатым наваром на муке и солоде (солод - пророщенное, засушенное и крупно смолотое хлебное зерно; является основой для варения пива). В Вологодской губ., если не было меда, то в кутью добавляли сок конопляного семени.

Символическое значение меда связано с образом пчелы, его производительницы. Народное отношение к пчеле как к священному существу объясняется представлениями о ее идеальности по самым разным параметрам. Одно из наиболее распространенных народных определений пчелы - "Пчела Божья угодница", так как доставляет воск на свечи. Представление о пчеле как высоком (божественном) существе нашло отражение в поверье, что она жалит только грешника. В мифопоэтических представлениях образ пчелы связывается с женским началом, но его исключительность подчеркивается, например, в загадках отличием от какого бы то ни было социовозрастного статуса женщины при полной реализации всех жизненных женских задач и работ: "Ни девка, ни вдова, ни замужняя жена: детей водит, людей питает, дары Богу приносит" (Даль В.И., 1996, т.3, с.546). В этом же ключе в загадке подчеркивается безгрешность, непорочность пчелы: "Ни солдатка, ни вдова, ни замужняя жена: много деток уродила, Богу угодила"(Даль В.И., 1996, т.3, с.546). Близость пчелы к Богу через социовозрастные статусы "чернички" (старой девы) и "старухи", также отмеченные признаком непорочности, и созидательное начало пчелы отразились в загадках: "В тесной избушке ткут холсты старушки" и "Сидят чернички в темной темничке, вяжут вязеночки, без иглы, без ниточки" (Даль В.И., 1996, т.3, с.546). Идеальность работы пчелы раскрывается и через мотив необычности ее труда ("без иглы, без ниточки"; ср. также: "Сидит девица в темной темнице, вяжет узор, ни петлей, ни узлом"(пчела) - Даль В.И., 1996, т.3, с.456), и через мотив избыточности труда пчелы ("И на себя, и на людей, и на Бога (церковь) трудится" - Даль В.И., 1996, т.3, с.545-546), и через определяющий предыдущие мотив знания-мудрости пчелы ("Одной пчеле Бог науку открыл" - Даль В.И., 1996, т.3, с.546). Последний мотив, несомненно, высокой степенью "организованности" пчел и создаваемых ими меда и сот. Структура пчелиных сот, по народным представлениям, характеризуется тем, что окружности их ячеек при пересечении образуют подобие креста, в отличие от сот водяного, которые последний опускает в улей пчеловода, принесшего ему жертву. В таких сотах ячейки, расположенные одна за другой, образуют общую трубку. Противопоставление пчелиных сот и сот водяного еще раз отсылает к мотиву причастности пчелы к Богу. Существенными являются также мифопоэтические представления об "иностороннем" происхождении пчелы: из заморской стороны - из земли Египетской, из горы, из пещеры в стране "идольской" или, наоборот, райской. У русских широко распространена также легенда о происхождении пчел из мертвой лошади, брошенной в воду. В свете отмеченной выше универсальной для традиционной культуры идеи вечного кругооборота жизни представляется существенным мотив возникновения пчелы из тела мертвого животного или из "иного" мира (гора, пещера, райская или "идольская" страна). Показательно в этом же плане, что "в раннехристианском искусстве катакомб пчела символизировала восставшего из смерти Христа, бессмертие" (МНМ, 1992, т.2, с.355). Все эти многочисленные представления о пчеле (исключительность, божественность, непорочность, созидательность, мудрость образа, то есть, в конечном счете, - идеальность) обусловливают и соответствующее символическое значение меда как обрядовой пищи: и в чистом виде, и в составе ритуальных блюд (хмельных напитков, пирогов, пряников и проч.), в том числе и в кутье.

Таким образом, символика всех составляющих кутьи - зерна, ягод, меда - и, соответственно, ее самой сводится к идее постоянного возрождения жизни через смерть. Ритуальное вкушение подобной пищи приобщало и человека к этому процессу вечного кругооборота жизни. Поэтому кутья входила в состав блюд основных "пограничных" временных вех святочного периода, открывающего новый календарный круг, а также использовалась в "переходных" обрядах жизненного цикла человека (родины, свадьба, похороны). Особо закрепившееся в традиции и сохраняемое до сих пор приготовление кутьи к поминальному столу (кутью, наряду с другими блюдами, приносили также на могилы родных в Радуницу) свидетельствует об актуальности вкушения жизнеутверждающей пищи именно для мертвых. С другой стороны, обязательность кутьи для святочных трапез указывает на то, что Святки были временем поминовения умерших, то есть временем включения их вновь, как и всего в природе, в вечный круговорот жизни. Для поддержания своих предков в этом движении часть пищи и поминального, и святочного стола специально оставлялась для них.

Во время праздничной трапезы кутья занимала почетное место на столе, покрытом белой скатертью. В некоторых местах в рождественский сочельник горшок с кутьей ставили в красный угол вместе с не обмолоченным снопом ржи. Часть оставшейся после ужина кутьи дети разносили по домам бедняков, а часть вместе с другими недоеденными блюдами до утра сохраняли на столе для душ покойных.

По кутье гадали о будущем годе: если только что приготовленная каша вылезала из горшка, если горшок с нею треснул в печи, если кутья оказывалась белой и мелкой, это считали предзнаменованием беды в доме. Если же горшок был полон, а кутья во время приготовления покраснела, то в семье ждали удачи и счастья. Во Владимирской губ. девушки, чтобы узнать имя "суженого-ряженого", в крещенский сочельник выходили на улицу с ложкой кутьи под фартуком и спрашивали имя первого прохожего. В Ярославской губ. с помощью кутьи узнавали о деловых качествах будущего жениха: готовую кутью ставили на колодец и смотрели, кто прилетит ее клевать; если ворон - то жених будет непутевый, а если сорока - то проворный.

Кутья была настолько важным обрядовым блюдом, что дала название святочным трапезам: первую, рождественскую, в южнорусских губерниях называли "постной" или "богатой" кутьей; вторую, в Васильев вечер, - "богатой" в южнорусских и "жирной" в северо-западных губерниях"; третью, в крещенский сочельник, - "голодной" кутьей. В Новгородской и Псковской губерниях рождественский сочельник назывался "кутейником".

2/15 января
День памяти св.Сильвестра Печерского. В народе считался куриным праздником, когда хозяева чистили и окуривали курятники, произносили заговоры от нечистой силы.



Селиверстов день
Селиверстов день - день памяти св. Сильвестра, отмечаемый православной Церковью 2/15 января. Преподобный отец Печерский Сильвестр жил в ХII в.; его мощи покоятся в киевских пещерах.

В крестьянской среде день св. Сильвестра считался куриным праздником. В хозяйствах чистили курятники, подправляли и строили насесты; в защитных целях стены в помещениях для домашней птицы окуривали. Для того, чтобы куры хорошо неслись, а выводки сохранялись и не погибали, в центральных и южнорусских губерниях в курятник помещали "куриного бога" - найденный в земле черный камень величиной с гусиное яйцо и с дыркой посредине. Через дырку продевали нитку и подвешивали "куриного бога" на стене в курятнике. Во Владимирской губ. "куриным богом" считали не только камень с единственным природным отверстием, но и старый истоптанный лапоть. Его перебрасывали через нашест, на котором сидят куры. Считалось, что наличие "куриного бога" обеспечит также хорошее отношение к домашней птице со стороны домового, так как последний, по поверьям, любил попугать кур.

В крестьянском календаре Селиверстов день приходился на период "страшных вечеров", когда, по народным представлениям, особому разгулу предавалась нечистая сила, колдуны и ведьмы (см. Святки). Одним из проявлений воздействия нечистой силы на человека в народе считались болезни. В Селиверстов день было принято заговаривать страдающих разными болезнями, которые в традиционном сознании олицетворялись в образах двенадцати лихоманок (лихорадок). По народным представлениям, лихорадки были дочерьми царя Ирода, "окаянными дьяволицами", предназначенными для мучения рода человеческого. Над больным произносили заговор, в котором перечислялись имена всех сестер-лихорадок, отражающие симптомы различных недугов: Трясея, Огнея, Глядея (Глазея), Аваркуша, Храпуша (Хрипуша), Пухлея, Желтея, Авея, Немея, Глухея, Каркуша, Ломея, Дремлея, Дрехлея, Ветрея, Смутница, Зябуха и под. Считалось, что после заговора лихорадки отступятся от больного.

В Тульской губ., чтобы избавить всех домашних от опасности заболеть, хозяйка скручивала из лоскутков двенадцать куколок размером 5-6 см, изображающих лихорадок, и прикрепляла их к печи.

Обычай заговаривать болезни именно в день св. Сильвестра отразился в его характеристике, закрепившейся в народе: "Селиверстов день гонит лихоманок-сестер за 77 верст".

3/16 января
День памяти последнего ветхозаветного пророка Малахии. В народном календаре приходился на период "страстных вечеров" на Святках, когда активизировалась нечистая сила.



День Пророка Малахии
Пророка Малахии - день памяти последнего из ветхозаветных пророков - Малахии, отмечаемый Церковью 3/16 января. По преданию, Малахия умер молодым. Известно, что он пророчествовал около 400 года до Рождества Христова.

В крестьянском календаре день пророка Малахии приходился на период "страшных вечеров", когда, по народным представлениям, особенно активизировались нечистая сила, колдуны, ведьмы и под. (см. Святки). Так, в южнорусских губерниях верили, что на пророка Малахию голодные ведьмы до смерти задаивают коров. Поэтому, когда хозяйка садилась доить, она произносила специальный приговор: "Бежи, молочко, по жилочкам, да и в вымячко, из вымячка да в титечки, из титечек да в подойничек, из подойничка да по крыночкам, на толсту сметанушку. Да тридевять аминь" (Некрылова А.Ф., 1991, с.79). С той же целью - обезопасить коров от ведьм - обращались к домовому, который, по поверьям, как правило оберегал и холил домашних животных. При обращении произносили такие слова: "Дедушко-доможирушко, пой мою скотинушку. Пой да корми, да гладко води" (Некрылова А.Ф., 1991, с.79). К этому же дню, по всей видимости, приурочивался очистительный обряд с целью оберега скотины от нечистой силы, отраженный в поговорке "На Малахию хлев метелками обмахивай".

В Архангельской губ., если у коровы исчезало молоко, верили, что "его увела" нечистая сила. В этом случае, чтобы поправить дело, использовали магическую силу заговорного слова: "Стану помолясь, пойду перекрестясь, выйду на широку улицу, пойду на восточну сторону. На восточной стороне ходят Власий и Федосий, в руках у них золоты ключи, они отмыкали у пар божьей коровушки большo молоко, толсту сметану!" (Некрылова А.Ф., 1991, с.79).

В день пророка Малахии отчитывали страдающих припадками и тех, кого сглазили. Во многих местах верили, что только в этот день с человека можно снять сглаз и выгнать из больного нечистую силу.

6/19 января
Великий двунадесятый праздник, когда православная церковь вспоминает крещение Иисуса Христа в Иордане. Праздник Крещения завершал "нечистые" Святки, поэтому его обрядность носила очистительный характер.



Крещение Господне
Крещение Господне и Богоявление (водокрещи) - великий двунадесятый праздник, приходящийся на 6 января по ст.ст. В этот день Церковь вспоминает Крещение Иисуса Христа от Иоанна в Иордане. Второе название - Богоявление - праздник получил потому, что при крещении Спасителя произошло "явление всех трех лиц Божества: Отец из отверзтых небес гласом свидетельствовал о крещаемом сыне, и Св.Дух в виде голубя сошел на Иисуса, подтверждая таким образом Слово Отца" (Христианство, т.1, 1993, с.290). Народное название праздника - Водокрещи - возникло в связи с одним из основных крещенских обрядов - водосвятием, или водокрещением.

В крестьянском календаре день Крещения был одним из важнейших праздников начала года, осмысляемый в мифологическом сознании как рубеж, за которым создаваемый в святочное время мир приобретал качественно новые характеристики: четкость, упорядоченность, устойчивость и т.п. С праздника Крещения Господня все становилось на свои места: начинался своего рода новый отсчет времени, "закрывались" границы между "мирами", прекращался контакт людей с "иным" миром, и они возвращались к своему привычному течению жизни. Действительно, Крещение завершало Святки, которые в народных представлениях считались временем "без креста", когда только что родившийся Иисус еще не был крещен. Крещение завершало и "страшные вечера" (см. Святки), отмеченные особым разгулом "нечистой силы". В связи с этим бoльшая часть крещенской обрядности имела очистительный характер.

Приготовления к празднику начинались еще накануне: избы мыли и тщательно выметали сор, в котором, по поверьям, мог спрятаться чертенок. В Сибири верили, что утром перед водосвятием все "чертенята" должны утонуть.

Подготовкой к празднику Крещения являлся и строгий пост накануне до первой "вечёрной" звезды; пожилые люди полностью воздерживались от еды и стояли весь день на молитве. Даже дети и подростки старались ничего не есть.

Вечером все по возможности отправлялись в церковь на службу. По окончании службы совершалось великое водосвятие, которое крестьяне считали особенно важным тожеством. Украшение сосуда с освящаемой водой свечами, перевитыми лентами и разноцветными нитями, дало одно из названий крещенскому сочельнику в центральных губерниях - "свечки". В Сибири канун Крещения тоже был очень почитаем и назывался Великим сочельником.

По возвращении со службы и водосвятия крестьяне совершали обряды, в которых использовались очистительные, продуцирующие и апотропейные свойства святой воды: пили ее всей семьей, окропляли дом, хозяйственные постройки и скот. В Саратовской губ., каждый домохозяин ставил мелом кресты, окуривал дымом горящего ладана и окроплял святой водой все места в доме и во всем хозяйстве, которые, по традиционным представлениям, осмыслялись как границы, отделяющие "свое" пространство от "чужого": косяки окон, рамы, двери, заслон у печи, задворки, ворота, калитки, вереи - воротные столбы, двери хлевов, конюшен, погреба и проч. В некоторых местах мел для окрещивания построек святили в церкви вместе с водой. Там, где хаты были беленые, кресты ставили углем. Все эти действия, имевшие не только очистительный, но и апотропейный характер, производились в связи с представлениями о том, что в крещенский сочельник нечистая сила особенно опасна, так как она встревожена предстоящим водосвятием и потому мечется и повсюду. В Сургутском крае верили, что если не защитить в этот вечер скотину, окропив ее и загородь святой водой, то нечистый будет сильно мучить скотину, и утром в Крещение она будет в мыле и в поту.

Праздничный ужин в крещенский сочельник назывался "голодной кутьей". Обязательными блюдами этой трапезы были кутья, блины, овсяный кисель. Блины на Крещение ставили в хлев для домового с целью обеспечить благополучие для скота.

По народным представлениям, в ночь на Крещение открываются небеса; происходит это в момент, когда Иисус Христос, по поверьям, входит в реку. Знаком отверзания небес для того, кто желает увидеть это, является волнение воды в чашке или стакане. Дождавшись этого знака, следует быстрее бежать на улицу; и если счастливец увидит "разверстые небеса", он может просить у Бога все, что пожелает, даже "царсво небёсно", и получит просимое.

В Сургутском крае верили, что в крещенский сочельник домашние животные - коровы и лошади - беседуют о житейских делах и о будущем своих хозяев; поэтому ночью крестьяне ходили слушать во двор, как разговаривает скотина, чтобы узнать свою судьбу.

Молодежь в крещенскую ночь проводила последнюю святочную вечёрку с песнями, гаданиями и другими развлечениями; в Тверской губ. эта посиделка получила название "солодкого", т.е. сладкого, игрища.

Главным торжеством дня Крещения и Богоявления являлось "хождение на Иордань" и водосвятие. Очистительные обряды с помощью "иорданской" воды были направлены как на обеспечение благополучия людей, так и скота и проводились не только дома, но и на самой "иордани". Многие люди, особенно больные, в надежде получить здоровье умывались прямо из "иордани"; а те, кто участвовал в святочных развлечениях, считающихся, с христианской точки зрения, греховными (гадания, надевание масок - ряжение, святочные бесчинства и проч.), ныряли в прорубь целиком.

Сюда же, на "иордань", пригоняли скот, который священники окропляли освященной в реке водой. В Орловской губ. считали необходимым на крещенское богослужение приезжать на лошадях, а не приходить. По объяснениям крестьян, это делалось для "освящения" скота с целью предохранить его от болезней и от порчи колдунов и ведьм: "/…/ в реку, конечно, лошадь не загонишь, потому что вода оченно студеная, так пусть хоть по льду пройдется и освятится малость - святая ведь вода-то на Крещенье" (Максимов С.В., 1994, с.280-281). В Воронежской губ. в день Богоявления скот не поили до окончания водосвятия, а затем поили сразу же, чтобы весь новый год скот был здоров. С этой же целью и для приплода у русских смачивали "иорданской" водой сохраненные до дня Богоявления козули и скармливали их скоту (см. Козули). Архаичные формы обряда крещенского окропления скота были зафиксированы в Курской и Орловской губерниях. Здесь после обедни хозяева раскладывали во дворе не обмолоченные снопы разных видов зерновых культур, разломленный на куски хлеб и ржаные лепешки, оставленные для этого обряда с праздников Рождества Христова и Нового года. К разложенной пище выпускали из хлевов скотину и в то время, пока она ела, ее окропляли принесенной с "иордани" водой; при этом окроплявший животных хозяин надевал шубу мехом наружу. В Орловской губ. в обряде принимали участие все члены семьи: процессия домочадцев, направлявшихся во двор, происходила в торжественном молчании. У каждого в руках были необходимые для обряда предметы: икона с божницы, зажженная свеча, кадильница, топор, миска с богоявленской водой и соломенное кропило. Топор несли во главе процессии и так, чтобы он оставлял на земле след своим острием. Действия с топором же и завершали обряд: после кормления и окропления скотины его дважды перебрасывали через скот так, что траектории его полета образовывали крест. В этом обряде очевидно соединение элементов языческой и христианской культуры, а также стремление достигнуть нескольких целей, объединенных под общим понятием - обеспечение благополучия для скота. Так, действия с кадильницей (окуривание) и топором, обладающим, по народным представлениям, сильными апотропейными свойствами, как и любой острый или металлический предмет, имели целью защитить скот от нечистой силы, колдунов, ведьм и под. Кормление разными видами не обмолоченного хлеба производилось для того, чтобы скот был сыт весь год. Использование в обряде рождественского и новогоднего хлеба, козуль, вывороченной шубы было связано с идеей приплода: обрядовая пища и мех наделялись в традиционном сознании продуцирующей силой. Для осуществления всех перечисленных целей, а также для обеспечения здоровья скота использовалась освященная в "иордани" вода.

Как и в сочельник, в день Крещения после водосвятия совершали обряды очищения домов и хозяйственных построек, используя уже "иорданскую" воду. С этой же целью совершались обходы причта по домам прихожан с крестом и святой водой.

Окропление святой водой строений накануне и в день праздника совершалось еще и для того, чтобы выгнать отовсюду святочную нечистую силу, имеющую в разных местностях свои названия. Так, в Вологодской губ. святой водой из домов, овинов, бань и т.п. выгоняли шолышнов. В Иркутской губ. чертей - шулюпанов во время крещенского водосвятия давили копытами лошадей состязавшиеся в верховой езде у "иордани". Подобным образом в некоторых местностях нечистую силу изгоняли ночью накануне Богоявления: "/…/ толпа молодых парней верхом на лошадях носится по всем дворам, бьет метлами и кнутами по всем темным углам и закоулкам с заклинанием, криком и визгом" (Степанов Н.П., 1899, с.18).

В связи с изгнанием из деревень нечистой силы и освящением воды в "иордани" у русских был широко распространен запрет полоскать белье на реке в течение недели после Богоявления: по народным представлениям, уходящая после Святок в воду нечистая сила может схватиться за белье и вылезти наружу.

Магические свойства приписывались в народе не только святой воде, но и другим атрибутам праздника Крещения и Богоявления: соломе и вершинам елочек, которыми устилали и вершили дорогу к "иордани" (см. Водосвятие); крещенскому снегу, богоявленской свече, т.е. свече, которую зажигали во время обедни. Снег, собранный в ночь на Крещение со стогов, использовали для исцеления разных болезней; считалось также, что только с его помощью можно выбелить весь холст, как следует; крещенский снег бросали в колодцы в надежде, что он даст влагу земле, если летом не будет дождя. Богоявленскую свечу хранили в течение года и зажигали во время грозы для предотвращения пожара. В Сургутском крае большую предохранительную силу от нечистых духов приписывали свече, которую приносили вместе со святой водой со службы в крещенский сочельник. Эту свечу еще в церкви опускали в воду и так в воде и держали все время. В день первого выгона скота в поле кусочек этой свечи прикрепляли коровам между рогов, а коням - под гриву или под чёлку; считали, что эту скотину не тронут ни леший в лесу, ни водяной в воде.

По народным представлениям, ребенок, окрещенный в Крещение, должен стать очень счастливым человеком. А тот, кто хочет стать счастливым и богатым или приобрести шапку-невидимку, должен одеться во все новое и во время крещенского водосвятия зарыться в копну сена, накошенную абсолютно новой косой в ночь на Ивана Купалу, собранную новыми граблями и переношенную на новых носилках. Подойдя к этой копне, нечистый начнет выманивать смельчака оттуда разными обещаниями, но выходить можно только тогда, когда черт даст шапку-невидимку, иначе он может задавить человека вилами. По другим рассказам, нужно не залезать в копну, а в ночь на Крещение или во время водосвятия обойти ее "благословясь", т.е. с молитвой, и очертить огарком первой лучины, зажженной осенью, или начать поджигать сено. В этой ситуации нечистые, любящие сидеть в "ивановских копнах", за отпуск исполняют все желания. Еще один способ разбогатеть или получить желаемое связывает три календарных праздника: Васильев вечер, Иванов день (см. Иван Купала) и Крещенье. В ночь на Ивана Купалу нужно пойти в лес и около куста папоротника зачертиться васильевским огарком (см. Васильев вечер); дождавшись в полночь расцветания папоротника, нужно сорвать цветок и нести домой молча, не оглядываясь и не обращая внимание ни на какие видения, попадающиеся по дороге. Ночью же следует отнести цветок в церковь и положить под престол, где он должен находиться до Святок. А когда настанет день Крещения, и все пойдут из церкви на "иордань", нужно зайти в алтарь, вытащить из-под престола цветок и идти с ним к реке. Вот в этот-то момент и должен появиться нечистый и начать выпрашивать папоротниковый цвет, за который даст какое угодно богатство и все, что ни пожелает добытчик цветка.

Крещенская ночь и богоявленская обедня были последними сроками святочных гаданий. Типичным крещенским гаданием девушек о замужестве было хождение за "тихой" или "молчальной" водой в 12 часов ночи: на реке зачерпывали воду ведрами или набирали ее в рот и старались донести ее до дома, не оглядываясь, молча. Со свойствами воды и снега в крещенскую ночь связаны, вероятно, гадания с замораживанием воды в ложках (см. Святочные гадания) и "прополка снега": " /…/ в сочельник, после заката солнца, девушки нагие выходят на улицу, полют снег, кидают его через плечо и затем слушают - в какой стороне послышится что-нибудь, в ту сторону и замуж выдадут" (Максимов С.В.,1994, с.281). С обязательным подметанием пола в канун Крещения связано следующее гадание: "На Крещенье - пол подметешь, за окно выбросишь, где зазвенит колокольчик, туда и замуж идти" (Традиционные обряды и…, 1985, №116, с.24). Характерны для этого времени были также гадания с кутьей (см. Кутья), с бросанием башмачка, слушанье на чердаке, под матицей и на подворотне (см. Святочные гадания), "страшное" гадание с зеркалом.

К празднику Крещения во многих местах России еще в конце ХIХ в. приурочивался обычай смотрин девушек, достигших брачного возраста - "невест" или "славушниц". Обряд назывался "дивьи смотрины", "выбор невест", "большой смотр невест", "на глибке стоять" (глибка - возвышение из глибок - комьев снега) "подольницы смотреть".

В день Крещения вся молодежь одевалась в свои лучшие наряды, девушки белились и румянились. По случаю обряда "выбора невест" в более крупные местные центры на праздничную службу и водосвятие съезжались из соседних деревень "славушницы" и парни, намеревающиеся жениться в новом году.

Присматривание "невест" начиналось еще во время службы в церкви. В с. Никольском Кадниковского у. Вологодской губ. после обедни весь народ, образуя две сплошные стены по главной дороге, ведущей к "иордани", наблюдал, как "славушницы" ехали в санях на водосвятие: в каждых санях сидело по две девушки; сбруи лошадей, идущих одна за одной, украшались, как на свадьбе. Не доезжая до "иордани", все сани устанавливали в каре, а девушки вставали в санях. В ряде уездов Новгородской губ. во время водосвятного молебна "невесты" стояли на горе или на высоком месте на реке, а парни - под горой. Непосредственно смотрины происходили после возвращения с "иордани" и обеда. В некоторых местах девушки в сопровождении матерей катались на санях по городской площади; в других - на реке около "иордани" или около церковной ограды девушки становились в один длинный ряд или в несколько рядов, а "женихи" прохаживались между ними. Помимо парней "невест" высматривали их родители, а в некоторых местных традициях несколько "женихов" рассматривали "невест" под руководством пожилой женщины, выполнявшей функцию эксперта по рукодельным качествам девушек.

В Вологодской губ. для главного этапа смотрин "славушницы" надевали по 5-6 рубах с вышитыми подолами (только нижняя рубаха была украшена лишь двумя красными полосами); далее надевали сарафан, а на него - три или четыре передника с обильной вышивкой. Поверх всей одежды надевалась овчинная шуба, опушенная мерлушечьим мехом и крытая синим сукном. Подойдя то к одной, то к другой девушке, стоящей неподвижно, пожилая женщина, раздвинув полы шубки, демонстрировала "женихам" вышивку и кружева, украшающие передники и рубахи, поднимая все детали костюма один за другим до рубахи с красными полосами на подоле.

На смотринах оценивались не только внешние качества "славушницы" (рост, полнота, красота) и ее умение прясть, ткать, шить, вышивать, плести кружева, что обнаруживалось при просмотре надетых на девушку нарядов; при выборе "невесты" уделялось внимание и ее здоровью. Помимо внешних данных, критерием здоровья девушки являлись теплые руки: матери "женихов" брали "невест" за руки, которые во все время смотрин (около 2-3 часов) оставались голыми, без рукавиц. Зябкую девушку, то есть с холодными руками, считали не подходящей для брака.

Смотрины в Крещенье, наряду с другими обрядами и развлечениями святочного периода - гаданиями, ряженьем, посиделками с песнями, играми и ухаживаниями, - являлись элементом предсвадебной обрядности, направленной на формирование брачных пар нового сезона. Приуроченье смотрин как начального этапа сватовства к концу старого или началу нового года (в некоторых местных традициях зимние "выборы невест" происходили перед Святками, в течение их или сразу после Святок на беседах) демонстрирует непосредственную взаимосвязь календарных ритуалов и обрядов жизненного цикла.

После Крещения начинался "мясоед" - время свадеб.

31 декабря
Новогодний праздник в память о святом Василии Великом. Древнее языческое название - Коляда.



Васильев Вечер
Васильев вечер (Коляда) - канун Нового года, приходился на 31 декабря по ст. ст. Свое название вечер получил по имени св. Василия Великого, архиепископа Кесарии Капподакийской, память которого христианская церковь чтит 1 января (Васильев день). Другое, более архаичное, название праздничного вечера - "Коляда" - связано с воплощением новогоднего цикла и одноименным мифологическим существом, которые имеют место в мифопоэтических текстах и представлениях славянских народов. У некоторых славян еще в ХIХ веке образ Коляды находил материальное воплощение: у поляков, белорусов, западных украинцев Коляду изображал сноп, принесенный в дом на Рождество. Аналогичный обычай ставить на Рождество в красный угол сноп ржи существовал у русских (см. Рождество Христово). У хорватов было принято изготавливать куклу "колед", которую колядующие носили с собой из дома в дом. У русского народа упоминания о Коляде сохранились в новогодних величальных песнях-колядках (см. Колядование).

Помимо того, что Васильев вечер являлся конкретной точкой отсчета дней нового года, в рамках святочного цикла он делил весь переходный период к новому годовому кругу на две части: на "святые вечера", освященные событием Рождества Христова, и "страшные вечера", отмеченные особым разгулом нечистой силы и активизацией пагубной деятельности колдунов ("еретиков" и "еретиц", "волхиток" и под.). В Тульской губ., например, верили, что на Васильев вечер ведьмы скрадывают месяц. В этой связи ряд действий и обрядов Васильева вечера носил охранительный характер. Так, домашний скот старались пораньше запереть в хлев и "заговорить" с помощью молитвы: "Господи, благослови, Христос". С этой же целью на дверях домов и хлевов писали смолой кресты. В Пермской губ. хозяйки в Васильев вечер трижды "ездили" на "ожоге"-палке вместо кочерги, то есть, по всей видимости, "объезжали" дом, обращаясь при этом к св.Василию с просьбой, чтобы новый год был счастлив и благополучен. По форме и по сути этот обряд аналогичен очистительно-охранительным акциям, совершаемым в Чистый четверг.

С представлениями о разгуле нечистой силы в Святки в традиционной культуре соотносятся бесчинства молодежи как одна из ритуализированных форм поведения (см. Святочные бесчинства); одним из пиков совершения бесчинств, наряду с крещенской ночью, являлся и Васильев вечер.

Как с непосредственным рубежным моментом в переходе от старого года к новому, с Васильевым вечером и с Васильевым днем были связаны представления о так называемой магии первого дня. Эти представления реализовались в самых разнообразных сферах жизни человека, если не сказать во всех, так как неукоснительное соблюдение сложившихся в традиции правил поведения, связанных с магией первого дня, если это только зависело от человека, обеспечивало, по народным представлениям, благополучие на следующий год во всем. Так, например, чтобы хорошо одеваться круглый год, в Васильев вечер для встречи Нового года следовало надеть хорошую, новую одежду. Повсеместно у русских существовало также убеждение в том, что если проводить старый год и встретить новый как можно веселее, то он пройдет счастливо. В Новый год не давали денег в долг, чтобы в течение года в них не было недостатка; получить же деньги в этот день считалось очень удачным, так как это предвещало прибыль в новом году. Даже дети на том же основании не давали взаймы костыг и бабок - игровых эквивалентов денег. Утром в день Нового года примечали: если первой в дом войдет женщина, это, по традиционным представлениям, принесет несчастье; а если первым гостем будет мужчина, то - к добру. Магией первого дня обусловливалось также стремление к обильной и сытной еде в Васильев вечер.

Новогодняя трапеза, в отличие от трапез в рождественский и крещенский сочельники, не была постной; в Васильев вечер ели все самое лучшее и вкусное, что было в доме: пироги, колбасу, мясо, блины, кутью, кашу, пили пиво, вино, водку (см. Хмельные напитки). Обязательными для новогоднего стола были кутья (как в сочельники), кесаретский поросенок или какие-либо блюда из свинины. Благодаря своему изобилию и наличию скоромной пищи эта трапеза получила названия в южнорусских губерниях "богатая кутья", а в северо-западных районах России - "жирная кутья" или "щедруха". Практически все отмеченные представления, имеющие в своей основе проецирование ситуации, образа действия и т.д., относящихся ко времени встречи Нового года, на весь год, сохраняют свою актуальность и в современном обществе.

В определенной связи с магией первого дня находится обычай готовить в Васильев день кашу как обязательное праздничное блюдо, обставляя приготовление особыми обрядами, а затем по качеству каши судить о благополучии в наступающем году. В случае неудачного изготовления "васильеву кашу" не ели, а бросали в прорубь, что было своего рода шансом изменить предопределенную на будущий год судьбу. Бросание каши именно в прорубь свидетельствует о жертвенном характере данной акции (о символике проруби как границе между "этим" и "иным" мирами см. Подблюдные гадания).

Восприятие в традиционном сознании Васильева вечера как рубежа между старым и новым годом обусловило формирование в культуре целой системы новогодних примет, варьирующих в каждой конкретной местности. Так, например, в Енисейской губ. замечали: "На Новой гот сильной мороз и маленький снежок - к урожаю хлеба и здоровью людей и скота; а если тепло и без снега - к неурожаю и болезням людей и скота" (Макаренко А.А. 1993. С. 42). Очевидно, что в приметах отражены основные хозяйственные проблемы крестьянина: урожай, благополучие скота и здоровье самого человека.

С этими же проблемами связаны магические обряды Васильева вечера и первого дня нового года, направленные на обеспечение благополучия как в отдельных сферах крестьянской деятельности, так и во всем хозяйстве в целом.

Так обряд посевания, который производился по большей части утром в Васильев день, осмыслялся как необходимая акция для получения хорошего урожая в новом году. Ритуальное съедание кесаретского поросенка во время новогодней трапезы связывалось с обеспечением прежде всего плодовитости скота, а также урожая и, следовательно, изобилия и благополучия в хозяйстве. Продуцирующий характер носил также обряд встряхивания в полночь яблонь - "для урожая", имевший место в Пензенской губ. Правильное, то есть предписанное традицией, поведение хозяев во время обходного обряда колядования: проявление радушия и доброжелательности к исполнителям колядок (овсеней, виноградий - см. Колядование), щедрое их одаривание, - сулили все те блага, о которых пелось в величальных песнях: богатый урожай, приплод скота, хорошее замужество для девушки и т.п.

Как канун Нового года и конкретная граница между прошлым и будущим Васильев вечер считался в народе временем самых точных и верных гаданий, которые производились в течение всего святочного периода. Наиболее характерными новогодними гаданиями, а в некоторых местных традициях производимыми только в Васильев вечер, были гадания на урожай, семейные гадания о судьбе и подблюдные гадания.

Большую роль в святочных гаданиях играл так называемый "васильевский огарок" - остаток обожженной лучины. Этот огарок заготавливали вечером накануне Нового года (отсюда название - "васильевский") особым образом. Первый огонь в этот вечер добывали непременно на лучину, которую зажигали угольями из печки, а не с помощью спичек. После того, как лучина обгорала, ею зажигали уже свечу или лампу. А сам огарок, по народным представлениям, обладал защитными свойствами, отгоняющими нечистую силу. Поэтому во время гаданий, предполагающих контакт с "иным" миром, девушка сначала зачерчивалась васильевским огарком, обводя вокруг себя круг "супротив солнца" - "не по-божьи", а в завершение гадания той же обгорелой лучиной "расчерчивалась", то есть проводила ею по обведенному ранее кругу, но уже в обратную сторону - "по солнцу", "по-божьи". Отсутствие при гадании васильевского огарка или неумение вовремя им расчеркнуться, по рассказам, могло привести к удушению гадальщицы нечистым.

Для смельчаков, не боящихся нечистой силы, Васильев вечер мог стать, по народным представлениям, моментом получения самого богатого клада во всем мире - "нераздельного", т.е. неразменного рубля. По поверьям, этим рублем владеет сатана и выпускает его из рук лишь один раз в год - в ночь под Новый год. Особенность неразменного рубля состоит в следующем: что бы на него ни покупали, он, едва владелец выйдет из лавки, будет опять у него в кармане; только каждый раз при покупке у продавца надо брать сдачу, хоть бы и одну копейку. Если владелец рубля забудет это сделать, то рубль вновь вернется к сатане. Чтобы добыть неразменный рубль, по поверьям, нужно в ночь на Новый год посадить в мешок черного кота и крепко завязать мешок на семь узлов, но не веревкой, а концами самого мешка и выйти в полночь на перекресток. К искателю удачи должен подойти посланник сатаны и просить у него продать кота, предлагая баснословные суммы, на что продавцу соглашаться не стоит. Нужно просить только неразменный рубль, и когда дьявол даст монету, продавцу дoлжно бежать домой как можно быстрее и не оглядываться. В это время дьявол старается развязать узлы мешка, и если это ему удастся прежде, чем продавец дотронется до двери своего дома, хотя бы пальцем, то разорвет человека на куски. В противном случае продавец кота становится обладателем неразменного рубля.

Первый день нового года знаменовался обходным обрядом посевания ранним утром; днем устраивали конские бега, а на улицах царило оживление. Заходя в гости, крестьяне поздравляли соседей. Войдя в избу, гость молился на иконы и обращался сначала к хозяину, а затем к хозяйке и другим домочадцам: "С Новым годом вас, с новым счастьем!" Хозяин поздравлял гостей в ответ теми же словами. Вечером устраивались святочные игрища, гадания, ряженье. Однако в Васильев день вечерки с игрищами старались завершить пораньше - до полуночи, "до первых петухов", опасаясь посещения нечистой силы, начинающей во второй половине Святок свой разгул.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января
Обряд зазывания мороза на трапезу и его угощение ритуальной пищей. Обычно приурочивался к святочному периоду (канун Рождества, Васильев вечер, крещенский сочельник). В некоторых губерниях России обряд совершался на Пасху.



Кликанье мороза
Кликанье мороза - обряд зазывания мороза на трапезу и угощение его ритуальной пищей, приуроченное к некоторым переломным моментам в году, прежде всего к святочному периоду. В Московской, Владимирской, Калужской, Новгородской, Тверской губ. этот обряд совершали в Чистый четверг. В пределах Святок в разных местных традициях мороз кликали в канун Рождества - во Владимирской и Псковской губ., в Васильев вечер - в Смоленской губ., в крещенский сочельник - в Псковской губ. В весеннее время кормление мороза, помимо Чистого четверга, совершалось во Владимирской и Московской губ. на Пасху.

Обряд кликанья мороза представлял собой вынос ритуальной пищи в определенное место и время, при котором произносилась специальная приговорная формула. Исполнителем обряда был, как правило, старший в доме либо по возрасту - мужчина или женщина, либо по статусу - хозяин или хозяйка.

В рамках суток кликанье производилось в полночь (перед сочельническими трапезами в Святки), утром (после пасхального разговления; после приготовления обрядовой пищи в Чистый четверг) или днем (во время праздничного обеда в Пасху).

Пища, которой угощали мороз, являлась обязательным блюдом соответствующих праздничных трапез. У русских наиболее распространено было кормление мороза овсяным киселем; но в западно-русских местностях - Смоленская, Псковская губ. - мороз зазывали, как и у белорусов, на кутью. В качестве угощения могли использовать и блины: в Псковской губ. овсяные блины, наряду с кутьей, непременно готовили к Крещенью и звали Деда-Мороза:
"Дед-Мороз, Дед-Мороз!
Приходи блины есть и кутью!
А летом не ходи, огурцы не съедай,
Росу не убивай и ребятишек не гоняй"
(Песни Псковской земли, 1989, с.15-16).

В начале ХХ в. в некоторых местах мороз закликали уже не с обрядовой пищей (кутья, кисель, блины), а с тем, что было на праздничном столе: похлебка или щи.

Если обряд совершался до трапезы, то морозу отдавали первую ложку кутьи или киселя; если же по окончании - то выносили остатки обрядового блюда. Так, во Владимирской губ. кисель готовили в Чистый четверг и сохраняли его до Пасхи. В Пасху же разговлялись прежде всего им и лишь затем ели кулич и проч.; а после обеда хозяин выносил остатки киселя на улицу или раскрывал окно и приглашал мороз.

Знаменательны места, где совершалось кликанье мороза и где оставляли для него еду. Зазывали в открытое окно или выходили на порог, крыльцо или в огород. В Московской губ. звали мороз и в открытую печную трубу. Кисель или кутью оставляли также на окне снаружи, относили в подпол и ставили на подпольное окошко или выплескивали через порог на улицу, оставляли или выливали в огороде. Все эти пространственные ориентиры в мифопоэтических представлениях отмечены знаком границы между "своим" и "чужим" мирами (окно, порог, крыльцо), являются "каналами" связи между "мирами" (печная труба) или местами, где могут появляться в определенное время разнообразные представители "иного" мира, в данной обрядовой ситуации - мороз (подпол - нежилая часть дома; огород, улица - "чужое" пространство за пределами "своего" - дома).

Смысл обряда кликанья мороза в значительной мере проясняет его словесное оформление. Например:
"Мороз, мороз,
Ступай к нам кисель есть;
Не бей рожь и житарь,
А на посконь воля твоя"
(Зернова А.Б., 1932, с.22).

Обязательным элементом приговорных формул является приглашение придти "сейчас", т.е. когда совершается обряд, и поесть киселя или кутьи. Далее в приговоре обычно следует просьба не приходить в другое время - летом, ранней весной, - чтобы не морозить (не бить,не топтать) овес и рожь, не съедать огурцы, не убивать росу, не морозить "курчат" (цыплят), поросят, ребят, и далее следует отсылка бить (колотить, молотить, веять) дуб, клен, бабий лен (коноплю, посконь), быльник, крапивник, "папорот" и нечистую траву. Просьба не приходить летом в некоторых случаях реализуется в алогичном на первый взгляд мотиве пожелания, чтобы мороз оберегал посевы: "Мороз, мороз, поди к нам кисель с молоком хлебать, чтоб тебе наше жито и поле оберегать, градом не бить, червем не точить и всему бы в поле целу быть" (владим. - Тихонравов К., 1878, с. 100). Однако, по всей видимости, забота мороза как раз и состоит в том, чтобы отсутствовать, что должно обеспечить предотвращение градобития и загнивания хлеба как последствий возможного прихода мороза в неурочное время. В связи с этим в приговорных текстах иногда содержится отсылка мороза лежать под гнилой колодой, что в мифопоэтических представлениях означает 'находиться за пределами "этого" мира', т.е. 'не быть'. В некоторых приговорах звучит мотив угрозы морозу: "Цепом голову проломлю, метлой очи высеку!".

Таким образом, очевидно, что обряд кликанья мороза стоит в ряду аграрных ритуалов, имеющих целью воздействовать на силы, от которых зависит благополучие прежде всего посевов, в данном случае - воздействие на природную стихию - мороз. Но поскольку хозяйственная деятельность крестьянина не ограничивалась лишь основным занятием - земледелием, -в приговорах появляется и мотив общего благополучия в хозяйстве (чтобы не поморозились не только овес и рожь, но и "курчата", и поросята, и дети).

По некоторым параметрам - форма, время и сроки, адресат угощения -особняком стоит ряд обрядов, соотносимых с кликаньем мороза. Так, в Рязанской губ. имел место игровой вариант угощения мороза; причем мороз изображался кликальщиками овсеня (колядовщиками) во время обходного обряда и отличался активностью и в требовании угощения, и в угрозах, если в угощении откажут, как это и было положено при колядовании. Кликальщики обращались к хозяину дома: "Подай-ка чарочку; а не поднесешь чарочку, - я преподнесу тебе палочку: я - мороз - и помолочу твой овес". Хозяин на это отвечал: "Ой, мороз, мороз, на тебе чарочку - ты не трожь мой овес, гречиху да рожь; а лен, канапu [т.е. коноплю], - как хочешь молоти!" (Добровольский В.Н., 1906, с.112-113).

Близок по форме и значению к кликанью мороза обряд, приуроченный к срокам встречи весны, когда для крестьянина непосредственно актуализировались подготовка к посевным работам и забота о будущем урожае. В "сороки" - 9/22 марта - в Новгородской губ. хозяйки пекли 40 "орехов" - шариков из ржаной и овсяной муки, и, начиная с этого дня, бросали ежедневно по одному ореху на улицу, призывая мороз: "Мороз, Красный нос! Вот тебе хлеб и овес! А теперь убирайся по добру, по здорову…". Это сорокадневное кормление мороза связывалось с народной приметой о том, что после 9 марта бывает еще 40 ночных заморозков.

В Калужской губ., наряду с кликаньем мороза в Чистый четверг, существовал обряд кликанья зверей: дети с киселем приходили в овин, садились на солому и звали: "Волки, медведи, лисицы, куницы, зайцы, горностайцы, идите к нам кисель есть!" (Шереметева М.Е., 1930, с.57). Один из парней, одетый в вывороченную шубу и изображавший зверя, пугал ребятишек, и затем они здесь же, в овине, съедали кисель. У русских обряд кликанья зверей единичен, но он имел распространение, например, в святочной обрядности карпатских гуцул. О "вырождении" и трансформации обряда кликанья зверей у русских свидетельствует и то, что его исполнителями являются дети, а не взрослые и старшие в семье, как это случилось и с обрядом кликания весны.

Обращаясь к ритуалу кликанья мороза на фоне обширнейшего материала по святочной обрядности западных и восточных славян, Л.Н. Виноградова возводит его, как и другие славянские обряды угощения ритуальной пищей животных, птиц, природных явлений, мифологических персонажей и под., к обычаю приглашения умерших родственников на совместную с живыми трапезу. Этот обычай был широко распространен у многих славян и приурочивался как к особым поминальным дням, так и ко многим календарным праздникам, из которых Л.Н. Виноградова в рамках своей работы обращает внимание в основном на зимние Святки. По мнению исследовательницы, "обрядовые детали, сопутствующие обычаю приглашения "мороза", выдают черты ритуала "кормления душ"" (Виноградова Л.Н., 1982, с.196): использование для кормления мороза кутьи как поминального блюда (кроме того, сочельническая кутья в Полесье называлась "дзеды", так же, как и умершие родственники), одновременное зазывание мороза и мертвых в Святки, выкладывание первой ложки обрядового блюда и др. Устанавливая многочисленный ряд адресатов приглашения на рождественскую обрядовую трапезу у славянских народов - мороз у восточных славян; градовая туча у сербов, болгар, карпатских гуцулов; "ржа" и "бель", портящие колосья, у белорусов; волк и другие звери у карпатских гуцулов, поляков, в украинско-польском пограничье; птицы у поляков; планетники (род колдунов по обстоятельствам рождения) и колдуны у карпатских гуцулов; ведьмы у поляков; "хозяин" - домовой в Полесье; "щедраки" - колядовщики в Моравии; "доля" и чертов сын у русских, украинцев (при приглашение во время гадания); св. Миколай у поляков; Бог у болгар и, наконец, "души" умерших и покойники у белорусов, сербов, гуцулов Закарпатья, поляков и др., - Л.Н. Виноградова предполагает, что их появление в обрядах закликания основано на запрете называть в рождественский вечер имена умерших родственников. Тем не менее, представляется, что богатейший материал, собранный Л.Н.Виноградовой по обрядам закликания, свидетельствует скорее о самостоятельности как адресатов угощения, так и самих обрядов. Безусловно, очевидна типологическая близость отмеченных ритуалов: и на уровне структуры, и на уровне значения. Однако эта близость базируется, по всей видимости, не на существовании праобряда, персонажами которого являлись исключительно умершие родственники, а на некоторой общности адресатов кормления для человека-земледельца: на уровне мифологического сознания все они, так или иначе, противостоят человеку как иноприродные ему. Даже в разного рода, казалось бы, противопоставлениях: человек - природная стихия (мороз, туча), человек - животное (звери, птицы), живой - неживой (предки), человек - нечистая сила (домовой, черт), просто человек - человек, обладающий магической силой (колдун, ведьма), человек - высшие силы (Бог, св. Миколай) и т.д. - вторые члены оппозиций сближаются за счет своего отличия от признаков, присущих человеку и определяющих его место в структуре мира.

Не менее спорным представляется также определение "дедов" (душ предков) как более архаичной силы, влияющей, по народным представлениям, на урожай, чем, например, природные стихии. В этом смысле показательно то, что в зависимости от климатических условий для разных групп славян характерно было кормление и различных природных стихий или явлений: мороза - у восточных славян, градовой тучи - у западных славян. Кроме того, обращает на себя внимание то, что обряд кликанья мороза приурочивался к началу года как к значимому моменту, определяющему будущее, и в то же время к срокам безраздельного господства холодов (ср. закрепившиеся в традиции представления о своевременности холодов - "рождественские" и "крещенские" морозы - и соотнесение в приметах их наличия или отсутствия с будущим урожаем или неурожаем), а также к моментам, отмеченным в народном сознании как рубежи времен года, зимы и весны, - "Сороки", Чистый четверг, Пасха, - когда наступает пора убывания холодов.

Обрядовые представления о морозе, сохранившиеся в ритуале его кормления, легли в основу мифологического образа Мороза. В мифопоэтических текстах восточных славян природная стихия персонифицируется в образе старика низенького роста, с длинной седой бородой, который бегает по полям и вызывает стуком трескучие морозы. Народные поверья о морозе у русских нашли отражение в различных жанрах фольклора: пословицах, поговорках, сказках. В последних мороз выступает в функции помощника (Студенец, Трескунец) и дарителя при правильном поведении сказочного героя (Морозко).

Помимо наиболее известных обработок традиционных представлений о морозе в творчестве Н.А. Некрасова и А.Н. Островского, этот образ встречается в стихотворениях Д.Н. Садовникова, Г. Галиной, С.М. Городецкого, М.П. Клоковой, С. Северного, С. Есенина и других, по большей части как образ природной стихии с элементами персонифицированности.

В конце ХIХ - начале ХХ в. в городской среде под влиянием западноевропейских рождественских обычаев у русских возник образ Деда Мороза как сезонного (рождественского) мифологического персонажа. Позднее в связи с сужением времени празднования перехода от старого года к новому - от двухнедельного святочного периода до одной ночи с 31 декабря на 1 января - Дед Мороз превратился в символ праздника Нового года, каковым остается и по сию пору.

Современный Дед Мороз, культурный возраст которого исчисляется примерно вековым отрезком времени, в новогодний период фигурирует в трех вариантах: изображение Деда Мороза (открытки, куклы-фигурки), ряженый персонаж новогодних представлений и обходов домов, мифологическое существо в детском сознании.

Формирование внешнего облика Деда Мороза связано, с одной стороны, с народными (обрядовыми, фольклорными) источниками о обработками их в русской литературе; с другой, - с историей развития почтовой открытки и елочной игрушки. Первые рождественские и новогодние открытки появились в России в начале ХХ в; они печатались в основном в Германии, реже - в Швеции, но по заказу России. Появление кукольной фигурки Деда Мороза также связано с западноевропейским производством. Это, по всей видимости, обусловило сходство изображения открыточного и кукольного Деда Мороза с образом европейского Санта Клауса. Первое упоминание об этой фигурке, еще без называния имени Деда Мороза, в русской литературе встречается в 1906 г. в стихотворении А. Блока "Рождество".

Персонифицированный образ Деда Мороза, отмеченный всеми, или почти всеми характеристиками, которые присущи ему в современном детском понимании или поддерживаются "игрой" взрослых (номинация, возраст - старый или древний; локализация - лес, север; время его встречи с людьми; статус хозяина этого времени, погоды, леса и лесных зверей; характер - и строгий, и добрый; функция дарителя и т.д.), появляется уже в стихотворениях "Елочьи гости" М.А. Пожаровой 1912 года и "Колыбельная" А.В. Ширяевца 1923 года.

Ряд разноаспектных мотивов функционирования Деда Мороза в современной новогодней обрядности типологически близок мотивам, развитым в традиционной культуре. Так, в новогодних спектаклях Дед Мороз предстает судьей между добрыми и злыми силами, помощником положительных персонажей; он же наказывает и изгоняет злых персонажей, либо прощает их как раскаявшихся; наконец, он одаривает всех детей. В акции обхода ряженых Дедом Морозом, Снегурочкой, некоторыми животными или мифологическими персонажами домов, где есть дети, обращает на себя внимание непременное угощение обходчиков, подобное угощению в упомянутом выше рязанском игровом варианте кормления мороза, изображаемого кликальщиками овсеня). В некоторых семьях в наше время поддерживается архаичная версия невидимости для людей Деда Мороза: детям, желающим увидеть дарителя, кладущего подарки под елку, внушается, что это невозможно, так как он появляется лишь тогда, когда никого нет в комнате или когда все спят.

31 декабря
Ритуальное блюдо ужина в Васильев вечер, накануне Нового года.



Кесаретский поросенок
Кесаретский поросенок - ритуальное блюдо, непременная принадлежность ужина в Васильев вечер, накануне Нового года. Свое название это блюдо получило, соответственно, по имени св. Василия Великого, или Кесарийского, день памяти которого приходился на 1 января (по ст.ст.). В народе св. Василий Великий назывался Кесаретским; особенно этого святого чтили пастуха, так как он считался покровителем свиней. В этой же связи Васильев день крестьяне называли еще "свиным праздником".

Приготовление блюд из свинины, приуроченное к святочному периоду, имеет общеевропейское распространение: "Свиное мясо, свиная голова, колбасы и какое-либо печение в образе свиньи составляют необходимую принадлежность Васильева вечера и рождественских святок не только у русских, но и болгар, сербов, румын, в Сицилии, Англии, Германии, в скандинавских землях и на Кавказе" (Сумцов Н.Ф., 1890, с.134).

Закалывать свиней полагалось 30 декабря (по ст. ст.); в этот же день варили свиные желудки, а так как это был день памяти мученицы Анисьи, у русских он получил название "Анисьи-желудочницы". По печени и селезенке свиней крестьяне гадали о зиме: ровная и гладкая селезенка - зима будет суровая; если она к спине толще - холода наступят в конце зимы; печень, толстая в середине, - стужа начнется с половины зимы; расширение печени к брюху - морозы будут с перезимья, то есть после зимы.

Вплоть до конца ХIХ в. сохранялись две формы ритуального вкушения кесаретского поросенка: отдельной семьей и всей крестьянской общиной.

В первом случае съедание праздничного поросенка, как и кутьи, и других ритуальных блюд, должно было обеспечить благополучие в широком смысле для каждого данного крестьянского хозяйства. С идеей полноты жизни, в крестьянском понимании, соотносится, по всей видимости, то, что полугодовалого или нескольких месяцев поросенка зажаривали обязательно целиком, какой бы величины он ни был.

До трапезы перед иконой зажигали свечу и молились Василию Великому, после чего старший в семье троекратно поднимал блюдо с поросенком вверх, каждый раз приговаривая: "Чтобы свиночки поросились, овечки ягнились, коровушки телились" (Максимов С.В., 1994, с.275). Приподнимание или подбрасывание вверх ритуальной пищи, преследующее продуцирующие цели, свойственно традиционным обрядам как аграрной направленности (подбрасывание яиц и плодов деревьев перед посевом), так и семейным (приподнимание каши к потолку во время крестинной трапезы; поднимание и преломление пирога над головой невесты на свадебном пиру и под).

Разделение поросенка на части называлось "кесаретского ломать"; причем жаркое действительно не резали ножом, а ломали руками. Так, в Орловской губ. сначала хозяин оставлял себе голову, а затем раздавал куски мяса всем членам семьи по старшинству.

В Курской губ. прежде, чем приступить к поросенку и к ужину вообще, на стол насыпали семена различных зерновых культур так, что они представляли собой изображение креста в круге. Эти семена покрывали скатертью и уж затем садились ужинать. Сначала ели горячее (борщ), а после все вставали, и старший трижды поднимал блюдо с поросенком к иконе и ставил на то место, где под скатертью находились семена. После постановки блюда на место все присутствующие молились Василию Великому, чтобы в хозяйстве водились и свиньи, и другая скотина. Троекратно повторив действия с блюдом и чтение молитвы, семья садилась за стол и продолжала ужин. Во время вкушения кесаретского поросенка один из маленьких детей сидел под столом и хрюкал. Этого ребенка кормили жарким позже. В некоторых местных традициях глава семьи подавал хрюкающему ребенку кусок мяса под стол.

Использование в новогодней трапезе именно свинины объясняется традиционными представлениями об особой плодовитости свиньи, что подтверждается реальной действительностью: из всех домашних животных свинья приносит наибольший по количеству приплод. Вкушение пищи, приготовленной из такого животного, являлось актом приобщения человека к силам и способностям, которыми животное наделялось в народном сознании. Обряд съедания кесаретского поросенка представлял собой магическое действо, направленное на вызывание плодовитости скота, урожая, изобилия и благополучия в хозяйстве.

После трапезы кости от съеденного поросенка было принято уносить и оставлять в свиной закутке, или "свинухe"; в некоторых местных традициях для этого выбирался кто-либо из гостей, и кости носили в свинарник по одной; в Орловской губ. это делала хозяйка дома.

Кесаретский поросенок был как достоянием отдельной семьи, так и всей общины: в центральных губерниях России односельчане могли заходить в любую избу, где было приготовлено это блюдо, и есть его. При этом каждый гость должен был дать хозяину за поросенка денег, сколько мог; деньги на следующий день относили в приходскую церковь в пользу причта.

Еще более архаичная форма ритуального вкушения кесаретского поросенка - всем миром-общиной - еще в ХIХ в. сохранялась в Вологодской губ. Так, в Сольвычегодском уезде рано утром в день Нового года крестьяне со всего прихода съезжались на погост, привозя с собой свиные туши, в зависимости от достатка в хозяйстве: четверть, половину или целую свинью. Туши отдавали в пользу причта, а из голов варили в общем котле щи, съедаемые здесь же всем миром. В Никольском уезде в церковь приносили лишь головы свиней "без рыл" (со срезанными носами), которые после молебна с водосвятием окропляли святой водой. Часть голов так же жертвовалась причту, а остальные варили в котлах и ели всей общиной в церковной ограде или трапезной, угощая богомольцев и нищих. Не пожертвовать церковнослужителям свинины считалось большим грехом, так как эта жертва являлась благодарностью Богу за благополучие скота в прошедшем году, а также имела целью предохранить скот от падежа в наступающем году.

Кесаретский поросенок являлся не только ритуальным блюдом новогодней трапезы. У зажиточных людей целую неделю от Рождества Христова до Нового года свиная голова стояла на столе. Этот обычай типологически близок использованию в губ. украшенной бантиками свиной головы в качестве принадлежности свадебного стола в связи с приписываемой свинье, в народных представлениях, продуцирующей силы. Вареные свиные ноги являлись традиционным угощением для колядующих (см. Колядование).

Как и другая ритуальная пища (кутья, блины, кисель), приготовляемая к Святкам и другим праздникам, связанным с идеей "перехода", кесаретский поросенок нередко использовался в гаданиях. Во Владимирской губ. при закалывании свиньи к празднику, молодежь запасалась отрезанным от свиной туши хвостиком. Для гадания хвостик приносили в избу и резали поперек кружочками по числу гадающих. Каждый участник гадания втыкал полученный кусочек в щель между половицами, после чего в избу впускали собаку и смотрели, чей кружочек она схватит первым. Если кружочек принадлежал парню, считали, что он непременно женится в новом году, если - девушке - она выйдет замуж. Предсказательные свойства приписывались и непосредственно свиной туше. В Белозерском у. Вологодской губ. гадание с нею происходило следующим образом: "Берут конец полотна, "зачертятся", встают на него и спрашивают: "Скажи-ка, туша, сущу правду, что я думаю?" Свинья отвечает, например: "Угадай, сколько у меня суставов, тогда я тебе всю правду скажу". Если девица бойкая : "А ты угадай, сколько у меня утоцин и сколько вдоль основы?" Если туша отгадает, то девица и спрашивает: "Кто суженый?"" (Соколовы Б. и Ю., 1915, с.519).

Былички, сюжет которых основан на изложении гадания со свиной тушей, были широко распространены у русских, и их рассказывание нередко было приурочено к святочному периоду: "Вот погадали, погадали, а одна девка и говорит: "Пойдем-кось, девоньки, к поросенку слушать: у нас сегодня большущего закололи и тушу в амбар стащили, пойдемте". Вот и пошли, надо быть, пять девок. Сняли с себя кресты, немытика помянули, очертились ножиком и одна, которая посмелее, говорит: "Чушка, чушка, скажи, где мой суженый-ряженый?" - А поросенок им из амбара: "Отгадайте три загадки, тогда отгадаю всем суженых. Наперво отгадайте, сколько на мне щетинок?" - Отгадывали, отгадывали девки - на отгадали: где сосчитать щетинки на свинье? А поросенок опять: "Сколько во мне суставов?" - Опять не отгадали девки, а поросенок как рыкнет: "Ну, так я вас всех задавлю". - Девки бежать. Прибежали на беседу - лица на них нет. А хозяйка-то беседы, видно, догадливая баба была, бывала в этих делах: сейчас четырем девкам не голову горшки глиняные надела, а этой, коя загадывала, подушку положила. Вдруг как вломится в избу свинья. Схватила с одной девки горшок, думала, это голова, да о пол, схватила другой - о пол, да так со всех четырех, а с пятой схватила подушку и убежала" (Максимов С.В., 1994, с.242-243).

Подобные рассказы являлись своего рода теоретическим подспорьем в критических ситуациях, возникающих при гаданиях, а также "дидактическим" материалом для усвоения традиционных отгадок на загадки типа тех, что задавала свиная туша (см. Загадывание загадок в Святки).

Мотив говорящей туши соотносится с традиционными представлениями о связи свиньи с нечистой силой, использующей, по поверьям, это животное в качестве коня. Приписывание народным сознанием свинье признака "нечистоты" обусловлено также влиянием христианства: церковь истолковывала образ свиньи как воплощение бесовской силы. В этом плане показателен евангельский сюжет об исцелении Иисусом Христом бесноватых в Гадаринской стране: изгнанные из больных, бесы вошли в свиное стадо (Мф. 8, 28-34).

Возвращаясь к кесаретскому поросенку как святочной ритуальной пище, следует отметить, что отголоском его обязательного присутствия в составе блюд трапезы Васильева вечера можно, вероятно, считать широко распространенное до сих пор у русских приготовление к новогоднему столу студня из свиных ног.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января
Семейные и девичьи гадания во время Святок об урожае и судьбе в пределах следующего года. Особенно "верными" считались гадания в Сочельники и в канун Васильева дня под Новый год.



Святочные гадания
Святочные гадания - самый большой, разнообразный и яркий комплекс гаданий в пределах календарного года. Приуроченность его именно к Cвяткам обусловлена спецификой этого временного отрезка как главного внутри годового цикла перехода от старого к новому. Особенности этого периода - расплывчатость временнoй границы (своего рода безвременье - зазор, в котором не идентифицированы признаки старого и нового, прошедшего и начинающегося) и исчезновение "пространственных" границ между "мирами" (живых и мертвых, людей и существ нечеловеческой природы - нечистой силы) - создают возможность контакта человека с "иным" миром, где, по народным представлениям, пишутся судьбы людей.

В отличие от гаданий других годовых периодов гадательные акции в Cвятки носят самостоятельный характер: они изолированы от других обрядовых комплексов, совершаемых в эти сроки.

В святочных гаданиях с равной степенью значимости развиваются две основные темы, волнующие крестьянина: будущий урожай (см. Гадания об урожае) и судьба (предполагаемые события в жизни) в пределах следующего года. Обе темы затрагивают интересы как каждого конкретного человека, так и отдельной семьи, и всей общины в целом.

В рамках святочного периода могли гадать в любой день, но большинство гаданий, считающихся в народе "верными", производили в сочельники, рождественский и крещенский, и в канун Васильева дня (под Новый год), то есть в сроки, более конкретно отмеченные знаком рубежа.

Как особую группу можно рассматривать гадания в кругу семьи о судьбе каждого из ее членов; наибольшая вариативность этих гаданий, в основном за счет разнообразия используемых предметов, представлена в святочный период. Семейные гадания о жизни и смерти приурочивались, как правило, к кануну Нового года. Они характеризуются единым составом участников (семья) и единой структурой: одинаковые предметы, каждый их которых символизирует того или иного члена семьи, оставляются на ночь, а утром в Новый год по их состоянию судят о жизни или смерти. Показательно то, что использующиеся предметы являются частями чего-либо целого (кусочки хлеба - хлеб; прутики - ветка; поленья - ствол дерева), символизирующего, в свою очередь, семью. Изменение состояния предмета (прутик в снегу или полено около стены упали; кусочек хлеба в сенях исчез) предвещает смерть тому, кому из семьи предмет был назначен. Лишь в случае, когда пропавший кусок хлеба был за девушкой, считалось, что она выйдет замуж, но все-таки уйдет из данной семьи. Близко к отмеченным гадание с ложками: их после ужина по числу людей в семье клали в большую сковородку, наливали водой и выносили на холод. Утром смотрели: если вода застыла ямкой - к смерти того, чья ложка.

Наибольшим разнообразием среди всех святочных гаданий отличаются девичьи: они построены на самых различных принципах (см. Гадания) и отвечают на вопросы как общего характера, так и на достаточно конкретные; причем некоторые из гаданий дают информацию высшей степени точности и исчерпанности (см. "Страшные" гадания).

К наиболее общим (о судьбе вообще), но, тем не менее, распространенным повсеместно относятся гадания, построенные на трансформации того или иного материала (вещества) с помощью огня и воды. Это литье воска, олова, свинца, которые сначала растапливают, а затем выливают в воду, где вещества обретают новую форму. Рассматривают либо эту форму, либо ее тень на стене и пытаются в соответствии с традиционными представлениями интерпретировать получившийся рисунок или силуэт. Выбор материала для литья, сложившийся в традиции, - не случаен. Помимо того, что эти материалы удобны по своим физическим свойствам (легко растапливаются и застывают), они связаны с образами существ, обладающих потусторонней природой и выполняющих посреднические функции в мифопоэтических текстах и в обрядовой практике. Так воск, естественно, соотносится с пчелой (об образе пчелы см. Кутья), а металлы, особенно олово, по народным представлениям, связаны с образом змеи (в сказках, например, змеиное, то есть "иное" царство характеризуется как оловянное). Соотнесение этих материалов с существами-посредниками, а также с "иным" миром обусловливает их предсказательную функцию и использование их и в гаданиях, и в магии, и в народной медицине.

К ворожбе с помощью литья примыкают гадания с выпусканием в стакан с теплой водой яйца, белка или желтка (о символике этого предмета см. Яйцо), и с сжиганием или намачиванием скомканной бумаги.

На общий вопрос о судьбе отвечают гадания, основанные на вытаскивании жребия, например, подблюдные гадания. К этому же типу относится гадание, когда девушка складывает в горшок женский головной убор, кусочек хлеба и кусок дерева, а затем, закрыв глаза, вытаскивает свою "судьбу" в новом году: замужество, продолжение девичества или смерть. Аналогично по структуре и гадание с "жировкой" (четырехугольной доской), только гадающих здесь не одна, а четыре девушки. На уголки жировки клали хлеб, уголь, печину (кусочек глины от печи) и кольцо; покрывали все скатертью и пели: "Уж я жировку хороню ко святому вечеру, к святому васильевскому. Жировка маленька, окошка велики, косящатыё, решещатыё, не могла блоха скочить, коза скочила, рога увезила, хвост заломила. Вы берите свой уголок!" Скатерть открывали и смотрели, кому что попалось: хлеб - богато жить, уголь - к смерти, печина - жить в печали, кольцо - к замужеству (Попов Н., 1903, с.369).

Самое большое количество способов гаданий связано с актуальным для девушек брачного возраста вопросом - состоится ли в новом году замужество? Здесь использовалось и слушанье под чужими окнами (девушка стучала ложкой в окно: если отзовется голос мужчины - выйдет замуж, голос женщины - "дома сидеть"), на подворотне (во время крещенской обедни гадающая, раскрыв передние и задние ворота, накрывалась скатертью, садилась на подворотню передних ворот и ждала, чтобы через двор проехал поезд с бубенцами и колокольчиками - к замужеству; если же ничего не было слышно - остаться "в девках") и т.п.; и вытаскивание жребия (в избе ставили несколько горшков, под один из них клали повойник - женский головной убор: которая из девушек выберет этот горшок, та и выйдет замуж; либо для одной девушки ставили на лавку два горшка: под одним - платок, под другим - повойник; выбор первого горшка сулил продолжение девичества, второго - брак); и наблюдение за изменением состояния предмета (полотенце вывешивали на час в сени или на ночь за окно со словами: "Суженый-ряженый, приди утереться!" - если полотенце становилось мокрым, быть девушке замужем в новом году). Популярными были также гадания, основанные на счете зерна (считали зерна до и после того, как дать его клевать курице), соломинок из взятой в сарае горсти соломы или чего-либо другого (парный остаток предвещал замужество), а также основанные на вымеривании избы или двора палкой, коромыслом, поленом, собственным телом и под.: если предмет не уложится в измеряемое пространство или девушка при перекатывании по двору окажется лицом к улице, это предвещает брак. В гаданиях о замужестве ориентировались на то, кто первым войдет в дом ( в сочельник девушка била скалкой в матицу - поперечную балку на потолке, а утром замечала, если первым в дом входил кто-либо венчанный, то и ее судьба - выйти замуж). Широко были распространены гадания, связанные с поисками спрятанного в снегу предмета ( отыскивание квашни с помощью мутовки, палки для размешивания теста) или с беспрепятственным попаданием на улицу через ворота при условии, что на голове девушки надета квашня, а также с паданием в корыто или квашню, к которым нужно идти "взапяты" и не промахнуться.

Одной из причин разнообразия девичьих гаданий о замужестве является конкретизация вопросов, связанных с этой темой.

Гадая о том, кто раньше выйдет замуж, девушки бросали каждая свою лепешку собаке или подпускали петуха к горсткам зерна, в каждой из которых лежало колечко той или иной гадающей, и смотрели: чью лепешку сначала съест собака или чью горсточку зерна станет клевать петух. С этой же целью девушки брали огарки первых зажженных утром лучин, шли с ними к проруби и опускали в воду подожженные лучины; возвратясь домой, снова старались их зажечь: та девушка, которой это удавалось сделать быстрее всех, должна была раньше других выйти замуж.

Гадания, связанные с вопросом, куда девушка выйдет замуж и, соответственно, откуда ждать жениха, основывались чаще всего на слушанье (на перекрестке, около забора, на чердаке и в других местах: откуда послышится лай собаки или звуки благовеста во время крещенской обедни), на замечании направления, куда пойдет дым от зажженных стружек, куда повернется подожженная лучина, воткнутая в щель в полу, в какую сторону рогами, обвязанными с вечера девичьим поясом, ляжет утром корова. Чаще же всего гадание на эту тему было основано на бросании, иногда с закрытыми глазами, различных предметов: мутовки, кочерги, башмачка с левой ноги (его перебрасывали через избу, ворота, колодец, стог сена, поленницу), свернутого в клубок и разворачивающегося в полете пояса.

Множество гаданий было направлено на узнавание различных характеристик жениха: молодой или старый, парень или вдовец, бедный или богатый, красивый или некрасивый, добрый или злой (см. Гадания).

Для того, чтобы узнать, каков цвет волос у жениха, в подворотне брали горсть снега и отыскивали в ней волос или шерстинку и судили по ее цвету, либо, расчесав свои волосы, на ночь опускали на нитке гребень в подполье, а утром проверяли, каких волос "начесал" суженый.

Гадания об имени жениха основывались чаще всего на спрашивании его у первого встречного и на слушании под чужими окнами, в своем доме под матицей, или на интерпретации услышанных звуков при перемалывании жерновами зерна, при верчении мутовкой в проруби, при качании дерева, при скрипе снега под ногами.

Конкретно лицо и внешний облик суженого узнавали с помощью гаданий на сон и так называемых "страшных" гаданий.

Помимо персоны жениха девушек интересовали многие вопросы семейной жизни, например, состав будущей семьи (о нем гадали, глядя на количество отражений месяца в зеркале), нрав свекрови (приносили во рту воду из проруби и выливали на сковородку, на воду клали скрученный клочок кудели и поджигали: кипение воды сулило злую свекровь, а спокойствие воды при горении кудели - мирную), сколько будет детей в замужестве (по количеству сучков на первом вытащенном из дровяника полене или по числу бугорков (мальчики) и ямок (девочки) в вынесенной на мороз рюмке с водой). Гадания помогали также узнать, кто будет главенствовать в новой семье (связывали хвостами петуха и курицу, сажали их под решето и наблюдали, которая из птиц перетянет другую), ладная ли будет жизнь в замужестве (спряденные "напак", то есть слева направо, две нитки, символизировавшие жениха и невесту, опускали в воду на сковородку и следили за ними: если нитки совьются вместе, то жизнь с мужем будет ладная).

При всем разнообразии святочных гаданий принципы их построения близки: соблюдение пространственно-временных условий для проведения акции; использование различных бытовых предметов с учетом их символических значений в традиционной культуре; произнесение формул императивно-заговорного характера; предохранительные меры: на словесном уровне - зачурания, на акциональном уровне - крестное знамение, зачерчивание и расчерчивание с использованием предметов, обладающих, по народным представлениям, магической силой (ухват, нож, кочерга, сковородник, изготовляемые из металла; подожженная лучина и проч.).

В случае со святочными гаданиями особенно очевидно, что феномен гадательной акции представляет собой своего рода диалог человека, конкретного субъекта с "иными" силами, с "иным" миром и - шире - с природой, космосом. Об этом свидетельствуют строгая приуроченность гаданий к определенному значимому месту и времени, а также обращение гадающих во время обряда к существам "иной" природы: представителям низшей демонологии - лешему, баннику (гадание в бане), "самому", т.е. нечистому; дьяволам и чертям, - а также к самим силам природы: к земле (слушанье земли), к месяцу ("Месяц, месяц ясный, покажи нам женихов!" - Балов А., 1898, №7, с.71), к воде в колодце или проруби (слушанье, какое имя "скажет" вода ). В девичьем гадании о суженом "ответ" может дать звезда: в какой стороне в святки звезда упадет, с той стороны жених. В этом же плане знаменательно использование в гаданиях свойств стихий огня и воды, иногда соединяемых в рамках одной гадательной акции, например, в обряде литья воска, олова и под. Манифестацией контакта в процессе гадания с предками, живущими в "ином" мире, является обращение даже к самим первопредкам человеческого рода: "На снеге черта, как Адамова голова, поведай правду-истину. Евина голова, как снежная черта, поведай правду-истину", - приговаривала девушка, делая ночью отпечаток своим телом на снегу, который затем поутру рассматривала: четкий отпечаток сулил счастье в течение года, а растрескавшийся за ночь - наоборот, предвещал несчастную жизнь.

Святочные гадания как чрезвычайно яркое явление традиционной культуры, связанное с одним из фундаментальных вопросов в жизни человека - вопросом судьбы, доли, явились основой сюжетов или значимых, с точки зрения хода повествования, эпизодов литературных произведений русских писателей, в числе которых можно назвать В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, М.П. Погодина, П. Бажова и др.

До сих пор святочные гадания, хотя и утратив в сознании современного человека свое магическое значение, остаются одним из захватывающих развлечений в переходный период к новому году.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Святочные гадания, основанные на вытаскивании жребия. Как правило, приурочивались к Васильеву вечеру 31 декабря.



Подблюдные гадания
Подблюдные гадания (илея, "закидывать кольца") - один из самых ярких видов святочных гаданий, основанный на принципе вытаскивания жребия. Наиболее распространенное название этого вида гадания связано со словом "блюдо", поскольку предмет, который оно обозначает, является неотъемлемым элементом гадательной акции. Обозначение подблюдных гаданий как "закидывать кольца" связано с соответствующими действиями, выполняемыми во время обряда. Вятское название "илия" обусловлено одним из локальных вариантов припева-возгласа в подблюдных песнях, сопровождающих гадание.

Подблюдные гадания производились исключительно во время Cвяток, внутри которых они, как правило, приурочивались к Васильеву вечеру, то есть к кануну Нового года, и к "страшным" вечерам. К обряду приступали после захода солнца в заранее назначенной гадальщиками избе. Участниками подблюдного гадания могли быть и одни девушки, и молодежь обоего пола, и все деревенское общество.

Основными составляющими подблюдных гаданий были ряды: предметный (блюдо с водой или без нее; скатерть или другая ткань; хлеб и иногда соль, уголь; украшения или другие мелкие предметы по одному от каждого участника), акциональный (манипуляции с блюдом и украшениями) и вербально-музыкальный (песни хлебу и подблюдные, иногда - толкование песен).

Перед гаданием приготавливали блюдо (иногда это мог быть другой сосуд, решето или шапка): в него гадающие складывали небольшие предметы, обычно - украшения: кольцо, перстень, сережку, брошь, запонку. У кого украшения не было, могли положить наперсток, пуговицу, а мужчина - даже мундштук. В Костромской губ. собирание колец сопровождалось песней, в которой были обращения ко всем участникам как представителям различных половозрастных групп общины:

"Девушке:
Вился, вился соловей,
Да прививался молодой
(имя девицы).
Молодешенька хороша,
Молода пригожа.
Она меня подарит
С буйной главы венчиком,
С правой ручки перстеньком

Холостому
Пожалуй-ка, молодец,
В наш сад посидети,
Зелен наградити.
Вечер у нас девушки
По саду гуляли,
Весь сад приломали,
Зелен притоптали.

Женщине:
Пожалуй-ка, тетушка,
Чем сад насадити,
Зелен наградити,
Чем дочь выдавати,
Чем зятя дарити.

Женатому мужчине:
Пожалуй-ка, дядющка,
Чем сад насадити,
Зелен наградити,
Чем сына женити,
Чем сноху дарити" (Чичеров, 1957, с.104).

Блюдо покрывали тканью: скатертью, полотенцем, салфеткой, платком. На ткань сверху или под нее клали кусочки хлеба, иногда еще соль и уголь. В Сибири блюдо закрывали платком, ставили на стол, покрытый белой скатертью, а каждый участник свой кусок хлеба клал под скатерть перед собой . Когда все было готово, запевали песню хлебу:
"Еще нынее у нас
Страшные вечера
Да Васильевские.
Илею, илею!
Мы не песню поем,
Хлебу честь отдаем.
Илею, илею!
Кому эта песенка
Достанется,
Тому сбудется,
Не минуется!
Илею, илею!
Тому жить бы богато,
Ходить хорошо!
Илею, илею!
(Поэзия крестьянских праздников, 1970, № 108, с.137).

В некоторых песнях-славах прославлялся хозяин дома:
"Хлебу да соли долог век, слава!
Государю нашему доле того, слава!
Государь наш не стареется, слава!
Его добрые кони не ездятся, слава!
Его цветное платье не носится, слава!
Его верные слуги не стареются, слава!"
(Снегирев, вып.II, с.85).

В песне, предваряющей гадание, могла прославляться и одна из участниц обряда:
"Хлебу да соли долог век.
Слава!
Боярышне нашей боле того.
Кому мы спели, тому добро"
(Терещенко, ч.7, с.172).

Пение славы хлебу в начале подблюдного гадания вполне закономерно, поскольку хлеб в крестьянской жизни и в народных представлениях являлся источником и символом благополучия. Поэтому песня хлебу была своего рода благословением перед гадательной акцией и заклятием-пожеланием благополучия всем присутствовавшим. По окончании песни хлеб ломали, если он еще не был нарезан, и делили между всеми. Кусочки завертывали в рукав и приберегали, чтобы положить под подушку и увидеть вещий сон.

После раздела хлеба приступали к гаданию: пели короткие (от одной до десяти строк) песни, каждая из которых означала ту или иную судьбу. Во время исполнения каждой песни потряхивали блюдо, и кто-нибудь один ловил попавшееся на лету под салфеткой предмет. В Сибири первое попавшееся кольцо вынимали через щелочку в платке. А если в блюде была вода, то его не встряхивали, а тот, кто держал блюдо, перемешивал кольца рукой и, не глядя, вытаскивал попавшееся. Чье было украшение, тому и предназначалась судьба, отраженная в песне. Если возникал вопрос о значении песни, то более опытные участники растолковывали его. Затем пели новую песню. Сколько было людей, для всех пели, кроме того, кто проделывал манипуляции с блюдом.

Когда оставалось последнее украшение, песню не исполняли. В некоторых местах считали, что обладательница последнего кольца выйдет замуж, а в других - напротив - останется в девицах. В некоторых местных традициях последнему человеку пели свадебную песню, а кольцо пускали по полу, смотря, в какую сторону оно покатится: если к дверям, девушке - замужество, а мужчине - дорога.

Особенности структуры и механизма подблюдных гаданий не все лежат на поверхности. Если символика времени этого вида гадания, как и любого другого, - рубежность - очевидна, то "пограничный" характер пространства, в котором совершается подблюдное гадание, не так четок: действо разворачивается в обычной избе. Тем не менее, а пространственной структуре подблюдных гаданий есть место и "этому", и "потустороннему" миру, и границе между ними. На символическом уровне именно блюдо (сосуд, решето, шапка) выступает в функции "потустороннего" мира, в котором формируются судьбы всех участвующих в обряде. Об этом свидетельствует то, что воду для блюда необходимо было принести из проруби или колодца, которые в народных представлениях осмыслялись как каналы с потусторонним миром. В этом плане показательно также то, что, прежде, чем положить свой предмет в блюдо, каждый касался им края сосуда крест-накрест, а затем уж опускал под салфетку. Это крестообразное движение аналогично черчению креста на перекрестке как нахождению точки, являющейся символической пространственной границей между "мирами" (см. гадания об урожае и др.)

Роль завесы - границы между "потусторонним" (блюдо) и "этим" (изба) мирами - выполняет ткань; в традиционной культуре было широко распространенно использование тканей в самых разнообразных обрядовых ситуациях как покрова, выполняющего функцию "границы": оборачивание новорожденного в родительскую рубаху; закрывание платком (полотенцем и под.) невесты; покрывание скатертью могил на Радуницу; накидывание платка или полотенца на зеркало во время гаданий и в доме, где есть покойник, и т.д. Таким образом, в ситуации подблюдных гаданий человек сам создает символическое подобие устройства мира в пределах пространства избы.

С идеей "пограничности" связан генеалогический статус тех, кто участвует в создании этого "мини-мира": так, воду из проруби должны были приносить "первородный" парень (первенец) или "последняя" девушка, то есть младшая в семье, - являющиеся в перспективе связующими представителями между старым и будущим составами рода и общины ("рода-племени").

Символическое значение украшений, которые использовали в гадании в разные его моменты, было не одинаковым. На первом этапе гадания, когда каждый снимал с себя кольцо и сам опускал в блюдо, украшение являлось знаком, предметом-заместителем самого человека. Когда кольцо из блюда возвращалось к владельцу, оно символизировало его новую судьбу в следующем году, обозначенную в подблюдной песне. Показательно в этом плане, что предмет из блюда вытаскивал не тот, кому гадали, а человек, который не загадывал свою судьбу в этом гадании; он встряхивал блюдо или перемешивал в воде кольца и, не глядя, ловил предмет на лету под покровом или доставал его рукой из воды и передавал "новую судьбу" ее владельцу, - то есть выполнял функцию медиатора (посредника) между "тем" и "этим" мирами. Соответственно этой функции выбирался человек опытный, как руководитель в других видах гаданий, и постарше; аналогичны в этом плане выбирание двенадцати стариков в гадании об урожае и роль пожилой знающей женщины, руководящей девушками в "страшных" гаданиях. Посредническая роль стариков в гадании вполне закономерна, так как из всех возрастных групп общины именно они, находясь в "этом" мире, наиболее близки к "иному".

По окончании подблюдных следовали другие гадания и игры. Одной из наиболее распространенных являлась игра "Золото хоронить". Она была заимствована из городской среды и в силу ряда причин влилась в святочную обрядность или в форме игры, или, подвергшись некоторой трансформации, превратилась в разновидность подблюдного гадания. Причины эти состоят в следующем: и в тексте "Уж я золото хороню", и в подблюдных гаданиях образ кольца играет важную роль; в тексте игры сообщается о прятанье золота, что в подблюдном гадании имело место на акциональном уровне; в песне игры речь идет об отгадывании, как гадании:
1) "Уж я золото хороню, хороню
Чисто серебро прихорониваю
Я у батюшки в терему, в терему,
Я у матушки в высоком, в высоком.
Пал-упал перстень
В калину, малину,
В черную смородину,
В алую земляночку…
Очутился перстень
У дородна молодца
На правой на рученьке,
На правом мизинчике…
Гадай, гадай, девица,
В коей ручке былица.
Девушка гадала,
Да не отгадала,
Доброва молодчика…
Вы подруженьки,
Вы голубушки,
Вы скажика-те,
Не утайте-ка,
Мое золото
Мне отдайте-ка.
Меня матушка
Журить будет, бить
По три утра, по четыре,
По три прута золотые,
По четыре прутика
Жемчужные.
Девицы гадали,
Да не отгадали.
Добры молодцы,
Отгадайте сами".
(Балов А.В., 1898, с.73).

Тот или иной вариант песни исполнялся после подготовки к гаданию: девушки брали четыре блюда; та из них, что не гадала, клала в блюда по одному предмету (уголь, печинку - кусок глины от печи, щетку и кольцо) и накрывала их платками. Под пение "Уж я золото хороню" девушки по очереди вынимали из блюд, что кому достанется: уголь - муж будет негодяй и пьяница, печинка - смерть, щетка - муж будет старый, некрасивый, кольцо - муж молодой и житье счастливое.

О более позднем присоединении игровой песни к гаданию говорит то, что и игра "Уж я золото хороню", и гадания такого типа могли существовать сами по себе. Кроме того, в отличие от подблюдных гаданий, в контаминации игры и гадания судьбу предсказывает не песня, а предмет, который вынимает из блюда та или иная девушка.

Для игры "Золото хоронить" иногда использовали кольцо, оставшееся последним после подблюдных гаданий. Его под звуки песни тайком, из рук в руки, передавали друг другу сидящие рядом девушки и парни. Водящий искал, у кого в руках осталось кольцо, а пойманный в скрывании кольца заступал на роль водящего. Таким образом, игра "Золото хоронить" представляла собой вариант игры в "Колечко", бытующей до сих пор в детской среде.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Песни, сопровождающие подблюдные святочные гадания, в которых в иносказательной форме представлялась судьба их участников.



Подблюдные песни
Подблюдные песни - вербально-музыкальная составляющая подблюдных гаданий. В небольших по размеру (от одной до десяти строк) подблюдных песнях в сжатой иносказательной форме представлялась та или иная судьба, предназначенная для каждого из участников гадания.

Темы подблюдных песен предусматривают всевозможные ситуации, которые могут возникнуть в жизни крестьянина: удача и несчастье, богатство и бедность, свадьба и безбрачие, разлука, отъезд из дома, болезнь, солдатчина, вдовство, смерть.

Структура подблюдных песен двухчастна. Первая часть, представляющая собой обозначение судьбы в иносказательной форме, нередко дополняется припевом-возгласом в конце или между строками. Вторая часть является "закрепкой" того, что поется в первой; она имеет характер заклинания.
Например:
"А дай, господи, годы добрые.
Ой люли!
Годы добрые, жито густое,
Чтоб было с чего пиво варити,
Пиво варити, ребят жанити,
Ребят жанити, девок отдавать.

Мы кому споем - и тому добро,
Кому вынется, тому и справдится.
Тому справдится, не минуется".
- "Эта песня самая счастливая "
(смоленск. - Обрядовая поэзия, 1989, №80, сс.79, 665).

Символика подблюдных песен очень разнообразна, но для носителя традиционной культуры она не представляла сложности: толкование разгадки после спетой песни являлось объяснением только для самых молодых участников гадания, возможно не в полной мере усвоивших нюансы символики образной системы песен; для остальных, присутствующих не в первый раз, толкование "судьбы" было скорее констатацией, чем расшифровыванием.

Разгадки одной и той же песни в разных местных традициях могли различаться по смыслу, например:
"Живут мужики богатые.
Лады!
Гребут жемчуг лопатами.
Лады!
Кому поем, тому с добром,
Кому сбудется, не минуется!" (новг. - Обрядовая поэзия, 1989, №97, с.100).

Эта песня может сулить как богатство, так и свадьбу. Смысл песни в пределах одного подблюдного гадания мог изменяться в зависимости от половозрастных характеристик адресата:
"На пороге сижу,
За порог гляжу" (Некрасов, 1903, №39,с.68).

Для девушки, достигшей брачного возраста, песня предвещает свадьбу, для пожилого человека - смерть. Или:

"Сидит воробей на перегороде,

Глядит воробей на чужу сторону. - Девке достанется - выйдет замуж; молодой - к отъезду; старому - к смерти; /…/ парню - в армию возьмут" (волог. - Обрядовая поэзия, 1989, №126, сс.107, 667).

Образная система подблюдных песен строится на принципе психологического параллелизма, свойственного традиционному сознанию. За текстом подблюдной песни стоят мифопоэтические представления, связанные с используемым в ней тем или иным образом; эти представления могут вбирать многосторонний комплекс смыслов, некоторые из которых могут быть прямо противоположными.

Тема благополучия и богатства в подблюдных песнях чаще всего связана с образами хлеба и золота, а также с производными от них.

Образ хлеба в традиционной культуре народа, основным занятием которого было земледелие, закономерно становится символом благополучия в широком смысле этого слова. Тем же значением в мифопоэтических представлениях наделяются образы каравая, пирога, зерна, снопа, дежи для замешивания теста, квашонки и под. В подблюдных песнях они символизируют и богатство, и увеличение добра, и плодородие, и брак, и рождение ребенка. Почти все из этих благ может сулить песня:
"Мышь пищит, каравай тащит,
Да еще попищит, да другой притащит" (Обрядовая поэзия, 1989, №99, с.100).

Мотив золота, в ряде подблюдных песен тождественный по значению мотиву хлеба, реализуется в образах злата-серебра, казны, денег, драгоценных камней, бесценной вещи (шуба кузнеца), чудесной щуки, отмеченной знаком "злата-серебра" и т.п.

Нередко в песнях "приносчиками" хлеба и золота являются мышь, еж, комар, жучок, имеющие в мифопоэтических представлениях хтоническую природу. А так как и золото, и хлеб связаны в народном сознании с "иным" миром (ср.: в сказках все волшебные предметы, отмеченные золотой окраской, имеют потустороннее происхождение: они добываются в "ином" - тридесятом царстве; так же и хлеб: в сказках он появляется либо из "нижнего"мира (его подателем является скатерть-самобранка), либо из "верхнего" (волшебные жернова на небе), то есть всегда - из "иного" мира; в обрядовой же сфере подательницей хлеба считалась земля), то посредническая функция мыши, комара, жука, ежа оказывается вполне закономерной.

Иногда в подблюдных песнях подателями благ выступают Иисус Христос и святые Николай Чудотворец, Илья Пророк, Егорий, также отмеченные иной, нежели человеческая, природой. Появление этих образов в поэзии крестьянских праздников обусловлено тем, что в традиционной культуре они считались основными пособниками крестьян в земледелии и других работах.

Многогранно в подблюдных песнях представлен образ кузнеца, наделенный в народном сознании магической силой и творческо-созидательным характером (в сказках кузнец побеждает черта, Бабу-Ягу, ведьму и других отрицательных персонажей; в играх ряженых перековывает старых на молодых; в свадебной лирике первые кузнецы Козьма и Демьян "куют свадебку"). Поэтому песни, в которых появляется образ кузнеца, сулят удачу, прибыль, свадьбу.

Подблюдные песни, отражающие свадебную тематику, гораздо разнообразнее с точки зрения системы образов, чем песни о благополучии и богатстве. Символика подблюдных песен, предвещающих брак, тесно связана с символикой свадебной обрядности и лирических песен, сопровождающих ее. Одним из основных здесь является образ кольца (символ брака), которое находит девушка или домашние птицы (курочка, кочеток). В большом количестве подблюдных песен используется мотив соединения парных образов, символизирующих жениха и невесту: это и драгоценные камни ("Крупен жемчуг со яхонтом, хорош жених со невестою" - Обрядовая поэзия, 1989, №105, с.102), и два клубка ниток, и два сцепившихся прутика, и клен с березой, и капустка с кочанком, и грибы (груздок с беляночкой), и птицы (целующиеся голубочки, кур с куркой, сокол с соколинкой), и животные (кот с кошуркой, куна и соболь, бобер с куницею) и т.п.

Несомненным источником подблюдных песен о браке является свадебный обряд; разные его этапы отражены в песнях либо прямо, либо иносказательно: приезд сватов ("Идет сваты богатые" - Обрядовая поэзия, 1989, №102, с.101), подготовка к встрече сватов ("Сей, мати, мучицу, пеки пироги" - Обрядовая поэзия, 1989, №110, с.103), изготовление приданого ("Полно тебе, иголочка, в коробочке лежать. Пора тебе, иголочка, дары припасать"; "За столом сидят, сарафаны кроят" - Обрядовая поэзия, 1989, №№115, 113, с.104), расплетание косы ("По саду хожу, голову чешу" - Обрядовая поэзия, 1989, №106, с.102), дорога к венцу ("Стоят саночки-малюваночки /…/ Только сесть на них и поехати" - Обрядовая поэзия, 1989, №120, с.106).

Тема безбрачия в подблюдных песнях раскрывается с помощью одиночных образов девушки, кошечки, колючей сосны или через незавершенность, продолжение того или иного действия ("На печке сижу да ошкурки гложу. Еще посижу да еще погложу"; "На печи сижу, сквозь потолок гляжу"; "На загнетке сижу, долги нитки вожу. Еще посижу - еще повожу" - Обрядовая поэзия, 1989, №№128-130, с.108). Производимые действия не случайно пространственно связаны с печью, так как в традиционной культуре печь является символом отчего дома, семейного очага. Символом продолжения девичества в песне оказывается прядение ("Долги нитки вожу"), являющееся в распределении женского домашнего труда типичным девичьим занятием. В песне "Венички-пошумельнички, еще повисят, еще пошумят" (Чичеров, 1957, с.111) опосредованно нашел отражение свадебный обряд невестиной бани, одним из основных атрибутов которого является банный веник; его невостребованность в сюжете подблюдной песни сулит безбрачие на следующий год.

Тематика разлуки и дороги в подблюдных песнях, означающих набор в рекруты, работу на чужой стороне и под., реализуется в образах полотна (одно из символических значений его в народных представлениях - дорога), средств передвижения (саночки-самокаточки), "заиньки-ковыляиньки" или воробья, соответственно бегущего и смотрящего "на чужу сторону".

Мотив ущербности одежды (растрескавшийся сарафан или короткие, дырявые штаны), образы опустившейся на дно квашни, пьяного мужика, одного голубя, не отвечающего на говор другого, и под. в подблюдных песнях предвещают бедность несчастье, вдовство.

В песнях, сулящих смерть, как и в тех, что обещают свадьбу, используются образы, связанные с соответствующей обрядовой сферой: корыто-коробья-колода-гроб, разрывающееся полотно, раскатывающаяся новина (полотно), беленькие чулочки, рушничок на воротах, холодная баня, лошади, везущие бревно, блин на блюдце. Нередко в песнях о смерти встречается образ вороны, которому в традиции приписывалось значение предвестника смерти или несчастья.

Многие из образов подблюдных песен или их символические заменители использовались и в других видах гаданий, не всегда имеющих словесное оформление. В подблюдных же гаданиях ведущая роль принадлежит слову, подблюдной песне: именно ее смысл является основным показателем ожидаемой судьбы. Такое отношение к слову, имеющему в подблюдных песнях, особенно в "закрепках" ("Кому найдется, тому сбудется, тому сбудется - не минуется"), императивный характер и выполняющему функция заклинания, сближает этот жанр с колядками и заговорами. Источником образной системы подблюдных песен являются различные сферы традиционной культуры: быт и занятия крестьянина, ритуалы, разные жанры обрядового фольклора.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Одна из главных тем гаданий во время Святок и на Рождество (наряду с гаданиями о судьбе).



Гадание об урожае
Гадания об урожае - реализуют одну из основных тем гаданий в традиционной культуре русских. В этнографических источниках 19-20 вв. количество и разнообразие гаданий об урожае составляют значительно меньший объем по сравнению с гаданиями о судьбе. Тем не менее, их значимость в культуре, основным занятием носителей которой было земледелие, - несомненна.

Основные вопросы гаданий об урожае - хорошо ли уродится хлеб; какая из зерновых и огородных культур даст лучший урожай в новом году, и что, следовательно, нужно сеять больше; какие сроки для посева более удачны; кому из домочадцев следует начинать сев.

Большее количество гаданий об урожае производилось во время Святок, начинающих новый цикл солнечного календаря. На Рождество во время трапезы из поставленного в красный угол снопа ржи вытаскивали соломинки и по колоску судили о будущем урожае. В великорусских областях, граничащих с белорусскими и украинскими, соломинки тянули из-под скатерти, так как здесь в сочельник было принято класть сено или солому на стол.

Основные святочные гадания об урожае приходились на канун Нового года. Широко было распространено гадание, связанное с поиском зерна под столом наутро после новогодней трапезы: найденное зерно сулило урожай и богатство; в Вологодской губ. это гадание было приурочено к крещенскому сочельнику. В Пензенской губ. в канун Нового года специально пекли каравай, который на ночь оставляли у образов; наутро смотрели, увеличился или уменьшился вес хлеба: в первом случае ждали урожайного года и съедали каравай всей семьей; во втором - предполагали неурожай, а хлеб отдавали скоту, чтобы он не пострадал от голода во время бескормицы.

Если в Святки крестьянина а основном волновал принципиальный вопрос: будет ли урожайным год, - то в весенний период он задавался более конкретными проблемами. Так, в Средокрестие, означающее середину Великого Поста и одновременно осмысляемое в народном сознании как один из календарных рубежей, связанный с приближением посевных работ, гадали на "лучшую руку", "счастливую руку", то есть о том, кому следует начинать сев, чтобы урожай был больше (см. Средокрестие). В Благовещение, непосредственно предшествующее периоду посева, крестьяне гадали о более удачном сроке для начала работы. Так, в Сибири в этот праздник взвешивали три первых яйца, снесенных молодой курицей; больший вес первого яйца указывал, что лучше для урожая сеять в "первый" посев (в конце апреля до 1 мая); если тяжелее второе яйцо, следует сеять с середины посевного времени (с Николы Вешнего - см. Николин день), а если третье самое тяжелое - начинать посев нужно в последние сроки, то есть с 15-20 мая. Аналогичное гадание у ангарцев было по толщине "максы" (молоки) у щуки первого лова.

Последнее в году гадание об урожае проводилось в ночь на Ивана Купалу, в праздник, связанный с летним солнцеворотом, то есть завершающий половину года, в течение которой крестьянин делал все, чтобы обеспечить себе хороший урожай; теперь же все зависело только от самой природы. В Енисейской губ. это гадание состояло в том, что в ночь на Ивана Купалу намоченную тряпочку вешали во дворе, а утром смотрели: если тряпочка высохла, лето будет теплое и хлеб родится хорошо; а если она замерзнет, летом будет холодно и хлеб померзнет. Аналогичное гадание на Ангаре совершали и в ночь на Благовещение.

Участниками гаданий на урожай в кругу семьи были все домочадцы, причем нередко главенствующая роль отводилась хозяину дома. Но о благополучии урожая могли гадать и всей общиной. Так, в Пензенской губ. общество выбирало 12 стариков (по числу месяцев в году), отличавшихся примерной жизнью; около полуночи накануне Нового года избранные шли к церкви и за церковной оградой около паперти ставили снопы разных зерновых культур и картофель. Наутро те же старики возвращались к церкви и примечали: на каком из снопов больше инея, того хлеба и надо сеять больше.

Материал, используемый для гаданий на урожай, отличается однородностью как в пределах самого набора предметов (сноп-колос-зерно-хлеб), так и по сравнению с тем, что пытаются узнать (урожай). Предметный ряд "колос-зерно-хлеб" отражает этапы обработки урожая, постепенно превращающегося из явления природы (растение) в объект культуры (хлеб). Все эти предметы в традиционной культуре обретают символическое значение урожая и плодородия. То же можно сказать и о яйце и щучьей молоке(икре): использование их в гаданиях об урожае обусловлено тем, что в мифопоэтических представлениях они имеют то же значение, что и зерно; последнее - на уровне растительного кода, а яйцо и молока (икра) - на уровне животного кода.

Зерно, колосья и хлеб являлись широко распространенным материалом и в гаданиях о судьбе; здесь они служили знаком достатка в будущей жизни или сулили девушке богатого, зажиточного жениха. Некоторые гадания об урожае и о судьбе были идентичны по форме: так, и в Пензенской, и в Нижегородской губерниях на Святках было принято выдергивать зубами колосья из копны. Качество колоска (полный или пустой, без зерен) указывало в одном гадании на будущий урожай или неурожай, в другом - на богатого или бедного жениха. Закономерность параллелизма символики зерна (колоса, хлеба) - урожай и богатство - достаточно прозрачна и еще раз указывает на взаимосвязь аграрных и семейных обрядов.

Использовавшиеся в гаданиях на урожай предметы (зерно, найденное под столом; средокрестный печеный крест) берегли до первого сева как обладающие продуцирующей силой и клали в севалку с семенами или употребляли в качестве обрядовой пищи, когда начинали засевать поле.

Гадания об урожае тесно связаны с приметами, основным объектом наблюдения которых является погода, влияющая на жизнь растений. Новогодние приметы (мороз, иней, снежный покров и т.п.) строились на основе многолетних наблюдений крестьянина над зависимостью урожая не только от лета, но и от зимней погоды.

Тепло и холод, влажность и засуха - основные регуляторы плодородия земли; отсюда использование воды с учетом ее "поведения" в условиях тепла или холода в отмеченных выше гаданиях на Богоявление (см. Крещение Господне) и Ивана Купалу.

Основной подательницей урожая, по мысли крестьянина, являлась земля, которой в мифопоэтических представлениях отведена роль источника всего живого; поэтому и в устном творчестве, и в обрядовой практике, и даже в быту ее называли Матерью-Сырой Землей. Такое отношение к земле естественно обусловливает обращение к ней в гадании об урожае: в Рождество после заутрени ходили на перекресток, чертили палкой или пальцем на земле крест и припадали к этому месту ухом, слушали: если послышится, что едут сани с грузом - будет урожай, если пустые - будет недород.

1-5 января

Наиболее опасные святочные гадания на стыке старого и нового года, когда, по народным представлениям, особенно буйствовала нечистая сила.



«Страшные» гадания
"Страшные" гадания - самые опасные из всех святочных гаданий. Одной из причин опасности этих гаданий является их приуроченность к наиболее стихийному периоду Святок - "страшным" вечерам (с 1 по 5 января), когда кончался старый год, и начинался новый. Именно в это время, характеризующееся хаотичностью, зыбкостью и неустойчивостью всего нового в процессе его формирования (времени, пространства, судеб), особую власть, по народным представлениям, получала нечистая сила. Некоторые "страшные" гадания совершались и в Крещение в полдень во время обедни: этот момент был последним рубежом действия нечистой силы.

Другой причиной опасности многих "страшных" гаданий была необходимость вступления в непосредственный контакт с потусторонним миром, во время которого для гадающего возникала угроза со стороны нечистой силы быть утащенным на "тот" свет.

Для "страшных" гаданий выбирались места, где жила или могла появляться нечисть: баня, овин, перекресток дорог, прорубь на реке, церковная паперть (церкви нередко находились в некотором отдалении от жилых домов и даже около кладбища). Такое гадание могло совершаться и в доме, но при этом не должно было быть никого, кроме гадающего.

"Страшные" гадания могли быть и групповыми, и одиночными, но, как правило, их участниками были девушки, достигшие брачного возраста. Они гадали и о судьбе на будущий год в целом, и о своем суженом. Причем особенностью самых "страшных" гаданий было то, что девушка могла максимально точно увидеть образ конкретного человека, своего жениха, которым во время обряда оборачивалась, по поверьям, нечистая сила.

В групповых гаданиях у проруби или на перекрестке дорог девушек сопровождала пожилая знающая женщина, которая объясняла, что нужно делать. В ее функции во время обряда входило вызывание нечистой силы ("Отступитесь, ангелы! Приступитесь, дьяволы!" или "Собирайтесь, все черти, большие и маленькие, из всех озер и болот и расскажите, как год проживет (имя)" - Иванова А.А., 1995, с.4) и защита гадающих: положенные по правилам гадания зачерчивание и расчерчивание участников действа и импровизационные меры в критических ситуациях, угрожающих жизни девушек.

Большинство гаданий на перекрестке, около проруби или церкви были основаны на слушанье. Звон колокольчика, веселое пение в стороне или пение "Исаие ликуй" из церкви предвещали брак в новом году. По лаю собаки, тоже сулящему свадьбу, можно было определить, далеко или близко девушка выйдет замуж, с какой стороны ждать жениха, какой у суженого нрав и какого он возраста (злобный, хриплый лай - жених будет сердитый, старый; а незлобный, звонкий лай - жених добрый, молодой). Звук поцелуя предвещал для девушки потерю чести, а стучание топора, бряканье досок или пение "Со святыми упокой" - смерть.

На слушанье также основано гадание у житницы: если гадающая услышит шум пересыпающегося зерна, то будет жить богато; если же в житнице будет тихо, девушку ждет бедная жизнь.

Одно из "страшных" гаданий в бане или около овина, связанное с обращением соответственно к баннику или овиннику (нечистым духам, хозяевам этих строений), основано на тактильных ощущениях: если девушку по той или иной оголенной части тела погладят голой рукой, быть ей замужем за бедняком; мохнатой рукой тронут - за богатого выйдет; а если никто не тронет - "сидеть в девках" еще год.

Самые "страшные", но одновременно и самые точные гадания основаны на высматривании, так как зрительное восприятие является доминирующим в ориентации человека в окружающем его мире, а во время гадания оно с исчерпывающей полнотой помогает узнать суженого, за зримым образом которого стоит потусторонняя сила. Наиболее опасны эти гадания и потому, что девушка остается один на один с нечистой силой. По большей части высматривание осуществляется с помощью предметов и объектов, обладающих эффектом отражения: зеркала (одно или два), вода в колодце или в проруби. В последних случаях гадающая, заглядывая в воду, покрывается скатертью, символизирующей границу между потусторонним и "этим" миром (см. Подблюдные гадания); так что гадающая во время обряда по сути находится в пределах "иного" мира, откуда должен появится образ ее будущего мужа.

Гадания с зеркалом, являющимся, по народным представлениям, одним из каналов связи с потусторонним миром, могли производиться на перекрестке дорог, в бане, под воротами (становятся между воротных столбов лицом к улице, между ног ставят зеркало так, чтобы в нем отражалась улица, и, наклонясь вниз головой, смотрят в зеркало), дома около печи (одно зеркало кладут на шесток - место между устьем печи и площадкой для топки, - другое просовывают рукой в трубу через вьюшку - приспособление, закрывающее отверстие в трубе печи над топкой, - туда же просовывают голову и смотрят в зеркало на шестке) или у стола, в подполье (стакан с водой ставят на зеркало и смотрят в него через воду).

Наиболее распространенным гаданием с зеркалом является обряд приглашения суженого на ужин в бане или нежилой комнате. Девушка подготавливает два прибора (ножи и вилки никогда не берут, так как в этом случае нечистый зарежет или заколет гадающую), ставит свечи и, смотря в зеркало на отражение окна за левым плечом, приглашает жениха отужинать. В некоторых местных традициях ставили два зеркала - одно напротив другого, и смотрели в образующийся с помощью зеркал коридор, откуда должен был возникнуть образ суженого.

Особенностью всех гаданий с высматриванием жениха является то, что его лицо показывается в том случае, если это незнакомый человек; если же знакомый - то можно увидеть только затылок.

Нечистый в образе жениха может показаться и без зеркала: в Крещение, когда все домашние уходят на водосвятие, девушка начинает мести пол; каждый раз, взмахнув веником вправо, она произносит молитву, а взмахнув влево, ругается с упоминанием нечисти. Затем посредине пола углем проводится черта, и девушка, встав направо, в пространство, отметенное с молитвой, призывает "суженого-ряженого". Лицом к лицу перед гадающей должен появиться нечистый в образе жениха и остановиться на противоположной, левой, стороне.

В "страшных" гаданиях более, чем в других, следовало соблюдать меры предосторожности (см. Гадания). Отправляясь на перекресток или к проруби, гадающие брали с собой для зачерчивания металлические предметы (нож, сковородник, ухват, кочергу и под.), так как металл, по народным представлениям, обладал магической защитной силой. Для предотвращения опасности при появлении нечистой силы из зеркала девушка могла взять петуха и в критический момент сдавить птицу, чтобы та запела, а видение исчезло.

По причине особой опасности "страшных" гаданий их совершали далеко не все, а лишь смелые и решительные девушки. Эти гадания, самые напряженные психологически, являлись и наиболее яркими и запоминающимися. Поэтому значительное количество рассказов о них сохранилось в таком фольклорном жанре, как былички.

От Иоанна Богослова (26 сентября / 9 декабря) до Рождества Христова (25 декабря / 7 января).

Форма общения сельской молодежи в виде собраний парней и девушек в закрытом помещении для работы и развлечений.



Посиделки
Посиделка (беседа, бесёда, вечорка, посида, супрядка) - собрание парней и девушек в закрытом помещении в осенне-зимний период, форма общения холостой молодежи.

Посиделки начинались после уборки урожая, в разных деревнях в разное время: со дня Иоанна Богослова (26 сентября/9 октября), с Покрова Богородицы (см. Покров день), на Козьму и Демьяна, с Введения Богородицы, а заканчивались к Рождеству Христову. Они устраивались обычно в будние и воскресные дни по вечерам в специально снятой для этой цели избе или поочередно в домах девушек.

Участниками посиделок были только парни и девушки одной деревни или группы рядом расположенных маленьких деревень. Появление парней из других деревень воспринималось местными парнями недоброжелательно. В лучшем случае их старались мирно выпроводить домой, взять с них деньги в пользу посиделки, в худшем случае посиделка заканчивалась дракой между чужаками и местными парнями, недовольными их приходом.

Посиделочное время делилось на две части: рабочее и праздное. Рабочее время проходило в девичьем составе. Девушки пряли, вязали, шили, тихо разговаривая друг с другом, пели протяжные песни.

Праздная часть начиналась с появления парней. Их приход обычно ритуально обставлялся. Парням полагалось входить в избу гурьбой, останавливаться у порога и, сняв шапки, кланяться низким поклоном девушкам, приветствуя их: "Здравствуйте, красные девушки!" или "Посиделке Вашей, лебеди белые!". Девушки должны были встать с лавок, отдать поклон: "Здравствуйте, молодцы хорошие!", "Бог на посиделку!". Ритуал требовал, чтобы затем каждый парень выбрал себе среди сидевших девушек пару для посиделочной игры. Приглядев девушку, он должен был подойти к ней, приподнять шляпу, поклониться, назвать по имени и отчеству, сказать приветливые слова и слегка ударить по плечу. Девушка обязана была, если парень ей понравился, встать, поклониться и пригласить сесть рядом. Такие игровые пары назывались беседниками, занимальщиками, игральщиками, почётниками. Обычно парень, раз выбрав для игры понравившуюся ему девушку, должен был выбирать ее на каждой посиделке. Измена почётников друг другу не одобрялась, а частая смена игровых партнеров во время одного осенне-зимнего сезона осуждалась молодежным общественным мнением.

На посиделках молодежь водила хороводы, занималась различными спокойными играми, заканчивавшимися поцелуями. Содержание хороводов отражало, как правило, тему семьи, семейной жизни, взаимоотношений между мужем и женой. В них с помощью пантомимы, хореографических движений, песен разыгрывались любовные отношения между мужем и женой, сцены семейных ссор, наказание неверной или строптивой жены. Так, самым распространенным и любимым игровым хороводом посиделок был хоровод "Женина любовь". Он рассказывал о том, как муж собирается в город погулять, поразвлечься и привезти жене много подарков. "Жена", находящаяся в центре хороводного круга, отмахивается от своего стоящего рядом "мужа", сердится на него, не хочет ничего слышать. Хор укоризненно поет: "Посмотрите, добры люди, как жена мужа не любит: Где не сойдется, не поклонится, отворотится!". После этого рассерженный поведением "жены" "муж" произносит: "Я куплю тебе, жена, шелковую плетку". "Жена" сразу же разыгрывает любовь и ласку по отношению к нему. Хор поет: "Посмотрите, добры люди, как жена мужа любит: Где не сойдется, все поклонится, не отворотится" (Голейзовский К. Л., 1964. С. 189 -190).

Поведение молодежи на посиделках отличалось от поведения на весенне-летних гуляниях. Здесь разрешалось довольно вольное поведение парней и девушек. На ней допускались и даже поощрялись нескромные разговоры, сомнительные шутки, остроты, неприличные песни. Парни и девушки могли целоваться, обниматься, а когда устраивались "гаски", т.е. когда гасили свет, то объятия парней и девушек, по словам людей, видевших посиделки, могли "становиться слишком жгучими". Зачастую посиделки кончались "ночлежкой", т.е. совместной ночёвкой всех присутствовавших. Групповое поведение молодежи должно было оставаться тайной для односельчан. Хозяевам избы даже платили особые деньги "за молчан", а свое собственное молчание заклинали песней: "Вы не сказывайте дома матерям, что который со которой говорил, что который со которою сидел".

Посиделки являлись продолжением молодежной игры, начатой в весенне-летний период. Однако они были более спокойные, не столь бурные, чем весенне-летние гуляния. Это соответствовало общему умиранию природы в этот период времени, некоторому успокоению, "сну" окружающего людей мира. Кроме того свое влияние оказывал начинавшийся с 15 / 28 ноября Филиппов (Рождественский) пост, во время которого были запрещены все шумные развлечения. Молодежь продолжала свою символическую игру, но это уже была игра не в любовь, а в семью.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Широко бытовавшее в русской деревне занятие и развлечение в период Святок.



Загадывание загадок
Загадывание загадок в Святки - широко бытовавшее в крестьянской среде занятие в святочный период. Загадывание загадок могло происходить вечерами в кругу домочадцев или на святочном игрище в каком-нибудь уголке избы, где собирались детишки, подростки и старшее поколение общины, не участвующие в молодежных играх и плясках. В конце ХIХ - начале ХХ вв. это занятие воспринималось как одно из развлечений праздничного времени. Тем не менее, истоки формирования самого жанра загадки восходят к глубокой древности, а приуроченность загадывания загадок к определенным временным моментам в рамках суток и годового цикла свидетельствует о ритуальном характере этого занятия.

Практика загадывания загадок в Святки связана, по всей видимости, с идеей формирования миропорядка, характеризующей, по народным представлениям, святочный период (см. Святки). Построенные на приемах иносказания, сравнения, метафоры, аллегории, загадки содержат закодированную информацию о явлениях природы, свойствах и качествах предметов. Примером, отражающим с данной точки зрения специфику этого жанра, может служить текст вечерочной песни, имеющий вопросно-ответную форму и являющийся по сути цепью загадок:
"Загонуть ли, загонуть ли семь-ту загадок?
Отгонуть ли, отгонуть ли семь-ту загадок?
Что-то гриёт, что-то гриёт во всю землю?
Сонце гриёт, сонце гриёт во всю землю.
Что-то свитит, что-то свитит во всю ночкю?
Мисяц свитит, мисяц свитит во всю ночкю.
Что-то бежит, что-то бежит и без ножье?
Вода бежит, вода бежит и без ножье.
Что-то литит, что-то литит и без крылья?
Снег-от литит, снег-от литит и без крылья.
Что-то ростёт, что-то ростёт без коренья?
Камень ростёт, камень ростёт без коренья.
Что-то вьётцё, что-то вьётцё выше древа?
Хмель-от вьётцё, хмель-от вьётцё выше древа.
Что-то цветёт, что-то цветёт без нацвету?
Девка цветёт, девка цветёт без нацвету.
Загонули, загонули семь-ту загадок.
Отгонули, отгонули семь-ту мудрёных".
(Народные песни Вологодской области, 1981, с.109).

Отгадки на подобного типа вопросы предполагают знание устройства мира и признаков тех или иных природных явлений, сведения о которых закреплены в традиции и передаются из поколения в поколение.

О магическом значении загадок свидетельствует система запретов на их загадывание. Так, у многих народов и, в частности, у восточных славян, существовали запреты на загадывание загадок днем, то есть при дневном свете, летом и в рождественский пост, предшествующий Святкам. В некоторых местах на Украине этот запрет, приуроченный к посту, связывался с опасностью для молодняка скота, так как в этот период у домашних животных начинался окот; русские Пермской губ. считали, что при нарушении данного запрета коровы не будут возвращаться с поля домой, волк может их задрать, а сам человек заблудится в лесу. Неблагоприятные последствия нарушения запрета возникают как реакция на несвоевременность произнесения текстов, отражающих в том или ином ракурсе вопросы мироустройства; слово, подобно действию, совершенному в неурочное время вносит дисбаланс в установленном уже на данный годовой цикл миропорядке (о запрете на ряд действий и занятий в Святки - см. Святочные запреты). И если загадывание загадок преждевременно в летнее время или в рождественский пост, то в период Святок проговаривание текстов-загадок, огласовка содержащихся в них основ миропорядка продуцирует их реализацию в подходящий, по традиционным представлениям, для этого момент.

Помимо того, что загадывание загадок способствовало "рождению" мира, оно являлось диалогом между старшими и младшими членами социума, в процессе которого совершалась передача знания от знающих к познающим (неслучайно загадки, как в приведенной выше песне, назывались "мудреными": в мифопоэтических текстах слово "мудрость" имеет то же значение, что и слово "знание"), что обеспечивало поддержание традиционных представлений в данной области. Загадывание загадок в святочное время могло иметь место не только в чистом виде, но и включаться в вечерочные песни, в структуру гаданий. В последнем случае знание ответов, основанных на закрепленных традицией принципов соотнесения явлений из разных сфер жизни, зачастую оказывалось жизненно важным для гадающего при его встрече с "иным" миром (см., например, гадание со свиной тушей в ст. Кесаретский поросенок). Нередко загадки являются и структурообразующим элементом сказок, рассказывание которых у многих народов, как и загадывание загадок, приурочивалось к святочному периоду (см. Рассказывание сказок в Святки).

24 декабря/6 января по 6 /19 января

Одно из развлечений на Святках в кругу семьи или на молодежных чаепитиях после колядования. Процесс носил отчасти ритуальный характер и был призван магически воздействовать на окружающий мир.



Рассказывание сказок
Рассказывание сказок в Святки - один из элементов проведения праздничного времени. Сказки могли рассказывать в кругу семьи, коротая свободные от хозяйственных забот вечера, а также во время молодежных чаепитий, которые устраивались после обходных обрядов колядования, или по мере завершения игрищ.

В конце ХIХ- начале ХХ вв. рассказывание сказок воспринималось в народной среде как одно из развлечений святочного периода. Однако это развлечение, подобно загадыванию загадок, очевидно имело ритуальный характер. Об этом свидетельствует распространяющаяся на произнесение сказочных текстов система запретов, память о которой сохранялась еще на рубеже веков. Так, в традиции считалось, что сказки нельзя рассказывать летом и в дневное время.

Сказочное говорение, подобно произнесению обрядовых текстов (например, колядок в обряде колядования), представляет собой особую речевую деятельность, оказывающуюся формой магического воздействия на реальную действительность. По всей видимости, рассказывание сказок имеет ту же функцию, что и загадывание загадок: огласовка традиционных представлений об устройстве мира, содержащихся в сказочных текстах, оказывает продуцирующее действие на формирование мира в реальности, которому, по народным представлениям, отводится календарное время Святок. Подобно закону сказочной действительности - "сказано - сделано", здесь реализуется архаичное представление о возможности материализации слова, произносимого в благоприятной для этого процесса пространственно-временной ситуации.

Кроме того, проговаривание событий жизни сказочного героя, представляющих собой идеальную модель поведения, закрепленную в традиции, является актом передачи знания молодому поколению: "Приобщаясь к миру сказки, ведомые сказочником, слушатели идентифицируют себя с героем, проходя вместе с ним предварительное, основное и дополнительные испытания, пересекая границы и получая искомые ценности, но, как и сказочник-герой сказки, они теряют эти ценности на сказочной границе (по завершении рассказа - Е.М.), приобретая лишь правила и нормы поведения" (Герасимова Н.М., 1995, с. 243). Сам сказочник является одновременно и героем сказки, роль которого актуализируется обычно в начале и в конце, реже - в середине повествования, и носителем законов сказки, воплощающим конкретный вариант сохраняемой традицией "картины мира", и реальным рассказчиком, осуществляющим посредническую функцию между аудиторией и миром сказки.

Если учесть, что сказителями были, как правило, пожилые люди, то рассказывание сказок оказывалось одной из областей традиционной культуры, в которой проявлялась свойственная возрастной категории пожилых и стариков посредническая функция, особое звучание получающая в святочный период (см. Святки).

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Форма необычного поведения, отличающаяся от общепринятых норм. Допускалась во время святок, но осуждалась в повседневной жизни. Святочные бесчинства чаще всего совершались в ночь на Новый год и в ночь на Крещение Господне.



Святочные бесчинства
Святочные бесчинства - ритуализованная форма поведения, допускаемая в Святки, но осуждаемая в обычное время и в корне отличающаяся от повседневных норм поведения.

Бесчинства нередко творились ряжеными: они опрокидывали в домах кадки с водой, квашни с тестом, обливали присутствующих водой и марали сажей. Но основными участниками бесчинств были деревенские парни, расходившиеся с посиделок далеко за полночь, иногда - взрослые мужчины. Так, во Владимирской губ. в ночь под Новый год парни ходили по улице и собирали всякие "находящиеся не в порядке" вещи: не убранные сани, сбрую, дрова, ведра, солому и прочее; все это стаскивали в одно место на улице же или за деревней в овраге, стараясь уложить в кучу так, чтобы разобрать вещи было как можно труднее. Иногда оставленные вещи забрасывали на крыши домов. Широко распространена была шутка с бужением хозяина дома, которого, еще не проснувшегося, но высунувшегося на стук из окна, пачкали разведенным в горячей воде навозом. Молодежь и ряженые рассыпали поленницы, заливали окна снегом с водой, завешивали их оставленным во дворе бельем, замазывали овсяным киселем и навозом. Хозяев домов пугали, скребя чем-нибудь по стеклу или стуча бревнами в красный угол так, что дом ходил ходуном и иконы могли упасть с божницы; завалив ворота и двери избы всяким хламом, озорники для потехи забирались на крышу заваленной избы и выливали в трубу ведро воды; а тем, кого особенно не любили, в трубу сыпали сор, солому и снег, после чего труба замерзала, и оставалось только переложить ее заново.

Любимыми занятиями парней были также шутки, задирания и драки с подвыпившими мужиками, припозднившимися из гостей, а также пугание девушек во время гаданий.

Бесчинства как особая форма поведения, противостоящая общепринятым нормам, соотносится со спецификой святочного периода, характеризующегося состоянием хаоса в процессе движения к упорядоченности и становлению миропорядка, а также с феноменом появления на земле в это время нечистой силы (см. Святки). Неслучайно основными моментами бесчинств являлись два временных святочных рубежа: ночь на Новый год (начало формирования миропорядка) и ночь на Крещение Господне (праздник, завершающий Святки).

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Форма времяпровождения молодежи в период святок: хождение ряженых, вождение хороводов, пляски, святочные бесчинства и другие. Имели развлекательный и сакральный характер.



Святочные игрища
Святочные игрища (вечеринки, вечерки, пляски, повaда, посиделки, посидки, сборище, субботка )- форма проведения молодежных собраний во время Святок.

В избу, где проходило игрище, в 5-6 часов вечера первыми собирались девушки, делали последние приготовления и переодевались в праздничные наряды. Чуть позже подходили парни и другие жители деревни. Постепенно вся изба наполнялась народом. Пока молодежь пела, водила хороводы, плясала и играла в игры, взрослое население рассматривало и оценивало наряды парней и девушек, следило за их развлечениями и обсуждало самые разнообразные вопросы. Одни приходили, другие уходили, но шум и веселье продолжались на игрище далеко за полночь. В самый разгар вечерки в избе вдруг появлялась ватага одетых в пестрые, самые немыслимые костюмы людей, которые на определенное время, иногда достаточно продолжительное, завладевали вниманием всех присутствующих. Начинались игры ряженых, участниками которых становились все находящиеся в избе по очереди. После ухода ряженых пение и пляски возобновлялись. Ближе к полуночи, когда основная часть взрослых расходилась по домам, молодежь, нередко под руководством пожилых знающих женщин, устраивала гадания. Наиболее смелые отправлялись узнавать свою судьбу в опасные в это время места - на перекресток дорог или к проруби, а самые отчаянные - в баню в полном одиночестве. Обсуждение гаданий, рассказывание страшных историй, последние пляски и игры завершались к 4-5 часам ночи, и все потихоньку отправлялись по домам. Парни, проводив девушек, нередко продолжали развлечения, устраивая шум и переполох около домов спящих мирным сном хозяев, а также подшучивая над загулявшими мужичками, которые припозднились в гостях и надумали поздно возвращаться домой (см. Святочные бесчинства). К раннему же утру расходились и парни, чтобы отдохнуть и с новыми силами на следующий вечер продолжить гуляние на молодежном игрище.

В переходный период от старого года к новому игрища являлись завершающим звеном в цепи посиделок-супрядок, одной из основных сторон которых было общение девушек и парней в свете формирования брачных пар следующего годового цикла. Если для обычных повседневных посиделок (бесед), начинавшихся почти повсеместно у русских с Покрова Богородицы, обязательным элементом были трудовые занятия девушек (прядение, вышивание и под.), то в период Святок все время игрищ посвящалось разного рода развлечениям и действам ритуального или ритуализованного характера.

В некоторых местных традициях начало праздничных сборищ приурочивалось к более ранним срокам, не совпадавшим с наступлением Святок. Так в Новгородской губернии устраиваемые с Николы Зимнего (см. Николин день) беседы от повседневных посиделок отличались и бoльшим составом участников, и характером складчин на артельных началах, и праздничной атмосферой. По мнению исследователей, соотнесение Николина дня со Святками в новгородских областях обусловлено развитием здесь культа Николая Чудотворца, который объединил в себе черты древнего дохристианского божества с чертами не только ряда святых (Егория, Николы и др.), но и Иисуса Христа. В этой связи знаменательно также, что Николин день предшествовал зимнему солнцевороту, соотносимому в народной традиции с празднованием Святок.

В Вологодской губернии, местами, собрания молодежи не рабочего, а праздничного характера начинались с 22-23 декабря: "В Кадниковском уезде /…/ святочные празднества обнимают время с 22 декабря по 6 января [по ст.ст.]. В вечер на сочельник, а иногда и 22 декабря в некоторых местах уезда девушки устраивают так называемый "копыльный вечер" [копыл - прялка]. Девушки известной деревни покупают сообща муку, чай, сахар, пекут пироги и приготовляют яства. Вечером девушки собираются в одну избу, куда приглашают и парней, угощают их чаем, пирогами, яствами. После угощения девушки ставят на стол решето, куда им парни и кладут карамель, пряники, орехи и другие лакомства. Эти подарки девушки потом делят между собою. После этого начинаются игры, пляски, продолжающиеся всю ночь" (Неуступов А.Д., 1913, с.23). Торжество, завершавшее предрождественский период, здесь же называлось "последней вечериной" или "пирожным вечером", где молодежь пила чай с пирогом -"рыбником", который пекли из собранных всеми участниками продуктов (рыбу приносили парни). Девушки также угощали парней моченым горохом, который для них собирали по домам маленькие дети.

Предсвяточные сборища подобного рода были известны и в Ярославской губ., в Пошехонье, где назывались "сборными" или "свозными" беседами, поскольку на них собирались девушки и парни из нескольких соседних деревень с целью высмотреть себе, соответственно, жениха или невесту.

Вечерки, предшествовавшие Рождеству, но соотносимые по своему характеру со временем Святок, свидетельствуют о сохранении глубинной связи между сроками праздничных собраний молодежи и днем зимнего солнцестояния как знаменательным для архаичного сознания, ориентированного на культ солнца, временным рубежом, который позднее уступил место христианскому празднику Рождества Христова.

В рамках святочного периода игрища проводились ежедневно, за исключением сочельников (рождественского и крещенского), кануна Нового года и праздника Рождества Христова. В некоторых местных традициях существовал запрет на вечеринки в течение первых трех рождественских дней. В случаях, когда игрища устраивались только до Нового года, молодежь собиралась два раза в день - утром и вечером. Дневные игрища были похожи на обычные гулянья. Вечерние же включали специальные игры и развлечения.

Проведению игрищ предшествовали подготовительно-организационные действия: молодежь нанимала просторную избу для беседы, обычно - у какой-нибудь вдовы или одиноких стариков. В одних случаях это была изба, выбранная еще осенью для девичьих супрядок на весь осенне-зимний сезон; в других - нанимаемая всем молодежным коллективом специально для святочных бесед, называемая "жировой". В зависимости от местной традиции расходы за наем помещения оплачивались либо парнями, либо и парнями, и девушками. Последние перед Святками начищали избу: скоблили полы, мыли лавки и стены.

Если молодежи не удавалось снять помещение для игрищ, то девушки устраивали посиделки по очереди в своих избах. В некоторых локальных традициях, например в Казанской губ., святочные беседы проводились в доме, где имелось несколько дочерей, достигших брачного возраста.

Существенным моментом в подготовке являлось обеспечение освещения. Дом, в котором проводились игрища, всегда можно было узнать в деревне по наибольшему количеству света в окнах. Очень часто изба освещалась за счет парней: ими приобретался керосин или свечи. Но иногда свечи покупались на деньги, вырученные девушками за пение величаний: колядок и виноградий. В Кадниковском уезде Вологодской губ. лучину для освещения собирали мальчики 7-10 лет, тоже во время обходного обряда колядования. Тексты колядок в таком случае включали слова, указывающие на непосредственное назначение лучины:

"/…/ Кумушка-голубушка,
Пожертвуйте лучинки
На святые вечера,
На игрища, на сборища" (Максимов С.В., 1994, с.264-265).

В обязанности парней входило также добывание дров для "жировой" избы, нередко - посредством воровства (см. Святочное воровство), а девушки каждый день должны были протапливать помещение.

Состав участников игрищ и присутствующих на них варьировал в зависимости от местных обычаев. Большей частью в "жировой" избе собирались представители почти всех половозрастных групп общины. Ведущая роль здесь принадлежала холостой молодежи. На игрищах часто присутствовали парни и девушки из соседних деревень. К гостям, как правило, относились с уважением и старались, чтобы на посиделке чужие девушки не скучали, а парням предоставляли возможность общаться с "баскими" (красивыми) девушками, "первого сорта" - самыми пригожими. Тем не менее, с приходящих парней тоже обязательно брали плату за вход на игрище (2-4 копейки), которая шла в пользу хозяина дома. В случае, когда чужак ухаживал конкретно за местной девушкой, ему приходилось выставить "коренным" парням в качестве отступного водку, иначе его могли побить и даже нанести увечье. В Вологодской губ. собрание, на котором собиралось очень много чужих девушек, называлось уже не посиделкой, а "повaдой". Дети на игрищах выступали в роли наблюдателей: младший брат нередко следил не только за общим ходом вечеринки, но и за тем, что происходит вокруг его взрослой сестры. Замужние женщины, женатые мужчины и старики непосредственного участия в забавах не принимали; оставаясь наблюдателями, они вели свои разговоры, обсуждали наряды и поведение молодежи. В результате этих обсуждений нередко складывалась репутация девушек и парней. Мужчины играли в карты и рассказывали анекдоты, сказки, загадки и проч. Однако так было не везде. Например, в г.Торопце Псковской губ., где святочные посиделки назывались "субботками", женатые и замужние в избу не допускались.

Распределение присутствующих на игрище в пространстве избы было следующим. Девушки усаживались на лавках вдоль стен от печки до лицевого угла и от него до красного окна; лучшие места - ближе к углу - предназначались для "славниц" - девушек-невест, славящихся красотой, рукодельным мастерством, нарядами и богатством, а также для гостящих девушек. Парни устраивались на лавках от красного окна и на скамьях, поставленных напротив девушек. На торопецких "субботках" для девушек устраивали скамейки ступеньками от пола до потолка; посреди горницы вешали большой фонарь из цветной бумаги, украшенный свечами и разноцветными лентами, а по стенам помещения ставили скамейки для парней.

Женатые и замужние, а также старики сидели на лавках около печи и на запечке. Если посмотреть на игрище собиралось много женщин, мужчины оставались в сенях и на крыльце. Маленькие мальчишки и ребята-подростки занимали места на печи и полатях.

Все собравшиеся на игрище надевали свои лучшие одежды. Но особенно украшали вечеринку наряды молодежи. Девушки готовили к Святкам новые модные и богатые наряды и приносили их прямо в узлах в назначенную для игрищ избу. Бедные девушки старались занять хоть какие-нибудь наряды у подруг и знакомых или вовсе не приходили на святочную посиделку. На протяжении одного вечера было принято менять наряды несколько раз. В Вологодской губ. девушки договаривались одеваться в одежду одного цвета. Так, на игрище в первый день Рождества надевали красные сарафаны и кофты или парочки, на второй - белые, в Новый год - голубые и синие, в Крещенье - розовые.

Основными развлечениями молодежи на игрищах было пение песен, пляски, вождение хороводов, игры. В некоторых местных традициях было принято начинать вечер с величания кого-нибудь из пришедших парней, для чего использовалась свадебная величальная песня. В Псковской губ девушки при входе каждого гостя величали его, исполняя виноградье с припевом "Дунай!" Тот, кому спели, должен был одарить девушек деньгами, которые шли в пользу хозяйки дома.

Большинство песен, звучавших на игрищах, не являлись календарно-обрядовыми, их пели и на обычных посиделках. Но особенностью исполнения их в святочный период было то, что все они разыгрывались, то есть сопровождались движениями: девушки, одни или с парнями, ходили рядами, кругами, завивались цепочкой, кланялись друг другу, целовались и т.п. Именно в варианте, когда происходило соединение песни с движением, они воспринимались в народе как святочные и назывались, соответственно, "святовскими". Лирические и свадебные песни, таким образом, становились игровыми, или хороводными. Как правило, финалом игры являлся поцелуй парня и девушки. Традиционно игры с поцелуями были позволительны только в Святки, а на обычных посиделках практически не употреблялись.

Состав песен и последовательность их исполнения были разнообразны; с известной долей условности их можно разделить на три основных типа: наборные, собственно игровые и разборные. Широко были распространены, так называемые, песни с "отпевами", то есть построенные на вопросах и ответах или диалогах. В большинстве хороводных игр мимикой, жестами и движениями имитировалось то, о чем пелось в песне. Особенно популярны были танцевальные хороводы с прохождением участников под аркой, составляемой из множества пар рук. Большинство святочных хороводов основывалось на выборе пары: либо один или двое водящих ходили под песню внутри или снаружи круга и выбирали себе пару, которая становилась заменой водящего, либо парни, стоявшие в одной шеренге, вызывали к себе девушек из другой.

Мотив выбора пары являлся доминирующим в игровом репертуаре святочных посиделок; нередко на это указывают и сами названия игр "женитьба", "свадьба". Выбор пары в разных играх мог диктоваться и личными желаниями игроков, и случайным стечением обстоятельств: бросание жребия, угадывание. Распределение игроков попарно позволяло создать наибольшую вероятность того, что в конечном счете каждый найдет себе пару по душе, если не благодаря личным симпатиям, то в результате случайного перебора партнеров.

В комплексе святочных игр в "женитьбу" значительная роль принадлежала социовозрастной группе молодых женщин, вышедших замуж недавно. "Молодухи" и припевали парней к девушкам, перебирая всех по очереди; и руководили ходом каждого игрового сюжета. Иногда в инсценировке таких свадебных мотивов, как встреча парня и девушки, ухаживание, выбор невесты, мужскую роль брали на себя "молодки". Все это свидетельствует о своего рода передаче знаний в игровой форме от уже вышедших замуж тем, кому это предстояло в ближайшем будущем.

Посвятительный характер имели также игры ряженых, появление которых на игрище, благодаря их ярким костюмам и эмоциональной форме поведения, вызывало целый комплекс сильных ощущений у присутствующих: и смех, и страх, и стыд, и даже физическую боль. Действия ряженых в комической игровой форме, нередко сниженной и грубоватой, затрагивали сферу сексуальных отношений, вовлекая в свою игру всех находящихся в избе. Особенно это касалось молодежи: так или иначе, каждому парню и каждой девушке в обязательном порядке, иногда - насильственно, приходилось вступать в контакт с ряжеными. Избежать этого испытания было практически невозможно, так как "придверники" из ряженых старательно охраняли специально закрытую дверь.

Таким образом, тема брака, активно звучавшая в песнях и играх, хороводах и действах ряженых, превращала святочные игрища в важный период в семейно-брачной обрядности. В этом смысле собрания молодежи в Святки представляли собой подготовку и испытание для тех, кто достиг брачного возраста; тем более, что после святочного периода наступал "мясоед" - традиционное время свадеб у русских.

В конце ХIХ- начале ХХ в. значительное место на святочных вечерках стали занимать пляски - кадриль, ланчик и др., исполняемые под частушки. Некоторые хороводные игры, относившиеся к старому танцевально-песенному стилю, постепенно тоже превращались в пляски. Считалось, что девушка во время пляски должна была сохранять чинность, держа голову чуть свысока, и сдержанность, не делая ни лишнего притопа и так, чтобы ни при едином движении сарафан не шелохнулся. Для парней пляска являлась возможностью продемонстрировать свою молодецкую удаль. Чем больше "колен" мог "продробuть" танцор, тем большее уважение он вызывал у зрителей. В некоторых деревнях Вологодской губ. парни часто устраивали состязания: кто больше, сложнее или смешнее выдаст "коленцев", - что превращало пляску в своеобразную игру.

На игрищах иногда исполнялись шуточные пляски-насмешки, во время которых девушкам, долго не выходившим замуж, на шею надевали коровий колокольчик.

При всей популярности плясок у молодежи, плясовые динамичные движения, резкие верчения, громкие притоптывания воспринимались старшим поколением, особенно в старообрядческой среде, как "бесовские" и греховные, поскольку они делали танцующих похожими, по традиционным представлениям, на нечистую силу. В народе верили, что именно во время игрищ от Нового года до Крещенья нечистая сила бегает по улицам, пляшет, и ее привлекают собрания молодежи с плясками. Поэтому в некоторых местных традициях, например на вологодчине, не разрешалось плясать во время "страшных вечеров". Парни и девушки сами опасались нечистой силы. Чтобы при возвращении с игрища никого "не завело", в Новгородской губ., например, посиделку заканчивали "крестом": все становились посреди избы так, чтобы получилась форма креста, и под пение менялись местами.

На Святки, на Масленицу

Ритуальное изменение облика людей и особая форма игрового поведения во время календарных праздников, прежде всего на Святках. Рядились также на Масленицу, в Кузьминки, на Русальной неделе, в Семик и Духов день. С языческих времен ряженье наделялось особой магической силой, но постепенно превратилось в игровое времяпровождение молодежи.



Ряженье
Ряженье - один из наиболее ярких элементов традиционной культуры, основными чертами которого являются, прежде всего, изменение внешнего облика человека и особая игровая форма поведения, носящая ритуальный характер.

У русских ряженье входило в состав как календарной обрядности, так и в ритуалы жизненного цикла. Повсеместно и наиболее разнообразно эта форма поведения представлена в святочный период. Масленичное ряженье было распространено локально в центральной России и Сибири и связывалось в основном с последним днем сырной недели - с обрядом проводов Масленицы. В отдельных местных традициях типологически близким масленичному являлось ряженье в рамках обрядов весенне-летнего цикла: здесь оно также использовалось в структуре ритуальных процессий-"проводов" соответствующего празднику персонажа (чаще в троицкой обрядности: русальная неделя, Семик, Духов день, всесвятская неделя - реже в егорьевских, пасхальных, петровских обрядах). Осеннее ряженье - в Кузьминки, Сергиев день, - с одной стороны, соотносится с сезоном молодежных посиделок и представляет собой, с точки зрения тематики и системы персонажей, сокращенный вариант святочного ряженья; с другой стороны, в единичных случаях ряженье приходится на даты осенних "родительских" дней, т.е. дней поминовения всех умерших. В структуре ритуалов жизненного цикла человека феномен ряженья практиковался в свадебном обряде почти повсеместно. Ряженые останавливали свадебный поезд по дороге от венца и требовали выкуп; на второй день свадьбы будили молодых, вымазывали сажей всех участников свадебного стола; на второй или третий день "пастухи" из дома невесты искали "ярку", "овцу", "телку" и под. В Пермской, Рязанской, Саратовской губерниях имели место случаи ряженья в рамках похоронно-поминальной обрядности, представляющие собой инсценированный уход покойника или его души в "иной" мир.

Способы номинации ряженых - основных участников ряженья - в значительной степени раскрывают внешнюю и внутреннюю суть этого явления. Так, ряженых называли "рядихи", "нарядихи", "наряжухи", "нарятчики", что указывает на основной принцип ряженья - изменение внешнего облика с помощью того или иного костюма. Тот же смысл содержится в названиях "окрутники", "окрут?", "окрутки". Л.М. Ивлева, автор наиболее фундаментального исследования по обрядам ряженья, связывает номинации, образованные от корня -крут, с феноменом оборотничества/превращения в народных представлениях на основе того, что идея оборотничества содержится в самом этом корне. Более конкретное продолжение этой темы реализуется в севернорусских названиях типа "щеголь", "машкара", "тряпосьники", "хари", "харюшки", "личины", "пужала", "пугалашки", "страшки", "хухольники" (ср. арх. "хухтать"- лукавить, лицемерить - Даль В.И. 1996, т.4, с.569), отражающих материал ряженья (тряпки, маски) и содержащих оценочные характеристики, связанные большей частью с отрицательными чертами ряженых - некрасивые, пугающие, страшные. В некоторых названиях указывается календарная приуроченность ряженья; например, номинации "святошники", "святк?", "т?усники" (Поволжье., владимирск., санкт-петербургск.) отсылают к святочному периоду; в последнем случае отражена связь ряженых с обрядом колядования, или "таусеньканья". В ряде именований - "игорка", "слушальники", "гулельщики", "пужало" - отмечаются характерные действия для ряженых. Значительная часть терминов соотносит ряженых с существами "иного" мира: вологодские именования "умрун" (покойник), "Смерть"/ "белая баба"/ "Баба-Яга", смоленское - "старчихи", новгородское - "белохи", севернорусские и сибирские - "фофанцы" (ср. "фофан" - черт - Даль В.И., 1996, т.4, с.538), "шулики"/"шиликуны"/ "шулюпаны" (см. Святки), "шишиморы" (кикиморы), "лешаки", "кудесы"/ "кудесники", "букушки", "смута" и др.

При определенной близости ряженых на уровне терминологии с иноприродными существами - оборотнями, принимающими облик животных, и мифологическими персонажами, - феномен ряженья в корне отличается и от оборотничества, и от функционирования персонажей демонологического характера в ситуациях взаимодействия "иного" мира с миром людей. Если колдун оборачивается в животное, то, по народным представлениям, он действительно оборачивается. Ряженые же лишь изображают, инсценируют перевоплощение, равно как не становятся и мифологическими персонажами, а только воспроизводят мифологическую действительность так, как она отражается в мифопоэтических текстах и представлениях. Кроме того, если колдун и нечистая сила обладают магическими способностями благодаря своей "природе", то ряженые наделяются магической силой, по традиционным представлениям, в результате изменения облика и лишь на время этого изменения.

Для святочного ряженья были свойственны две формы: обходная и посиделочная (вечерочная). В первом случае ряженые обходили все дома своей деревни, а нередко и соседних селений, где за свою игру, пение (иногда исполнение колядок) и пляски получали угощение и дары, состоящие из еды и денег. Обходный ритуал совершался, как правило, накануне Рождества или Нового года, и одной из основных целей его участников был сбор съестного и гостинцев на период Святок. По форме и целям обходное ряженье было близко колядованию. Здесь происходил диалог между каждой крестьянской семьей и, в конечном итоге, - всей деревенской общиной, социумом, с одной стороны, и , с другой, - с ряжеными, которые осмыслялись как "чужаки", пришельцы из "иного" мира. Другая форма ряженья связана с традицией игрищ молодежи в святочное время, где основным объектом действий ряженых выступали половозрастные группы парней и девушек, достигших совершеннолетия (см. Святочные игрища).

В Святки, в отличие от других календарных сроков, ряженье устраивалось в темное время суток - вечерами.

В рамках святочного периода ряженье различалось по характеру в связи с делением Святок на "святые вечера" и "страшные", или "злобные вечера". Первой половине Святок, осмысляемой в традиции как "чистое", "святое" время, соответствовали и "чистые", "тихие" ряженые - красивые ("баские"), нарядные, или "щеголи". Для второй же половины, признаваемой в народе "нечистой", "страшной", "злобной", в связи с представлениями об особом разгуле в это время нечистой силы, более были характерны страшные и грязные ряженые персонажи. В Переславле-Залесском "злобными вечерами" считались кануны Рождества, Нового года и Крещенья.

Состав и количество участников действа зависели от формы ряженья. В обходных обрядах участвовали чаще половозрастные группы детей, подростков, девушек и парней от 5 до 20 человек. Ряжеными, приходившими на посиделки, были, как правило, молодые мужчины, нередко вовлекавшие в свое действо маленьких детей и парней; в некоторых местных традициях - старухи, замужние женщины, реже - девушки. Количество посиделочных ряженых зависело от "игрового" репертуара каждой отдельной местности.

При создании ряженого персонажа одним из основных являлся принцип противопоставления "своего" "чужому". Точка отсчета - "свое" - представляла собой целый пучок признаков, каждый из которых, отдельно взятый или вкупе с другими, и наделенный затем противоположным значением, "рождал" тот или иной образ в системе ряженья. Существенными были, например, противопоставления:
- по полу: девушки и женщины могли рядиться в мужчин, и наоборот.
- по возрасту: дети и молодежь одевались стариками, пожилые - женихом и невестой.
- по природе: человек // животное. Ряд персонажей-животных в ряженье чрезвычайно обширен: медведь/медведица с медвежатами, бык/тур, коза, баран, лошадь/конь/лось, собака, волк, боровок/поросенок; журавль/гусь/страус, курица/петух; лягушки; осы/пчелы.
- по принадлежности к миру живых и миру мертвых: покойник/умрун/белька/беляк, белая баба/Баба-Яга/Смерть.
- по принадлежности к миру людей и "иному" миру (по природе - человек // мифологическое существо): шишок, шиликун, кикимора, черт и под.
- по этнической принадлежности: цыгане, мордвины, малороссы, остяки, вотяки, самоеды, татары, турки, испанцы, тирольцы, китайцы и др. Главным в изображении "этнических" персонажей являлась не внешняя демонстрация характерных национальных черт (представители разных этносов могли изображаться одинаково, отличалось только их именование в местных традициях), а идея их "чуждости" русским как иноземцев, иноверцев, а также как живущих иным укладом и занятиями.
- по принадлежности к разным ступеням социальной иерархии:
а) социальный "верх": барин, становой, урядник, воевода, ревизоры, судья, писарь - органы власти, - уклад жизни и занятия которых отличались от крестьянского труда.
б) социальный "низ": нищие, странники, разбойники, бродяги-горбуны, отличающиеся от крестьян локальной незакрепленностью и соотносимые с идеей постоянного пути, в связи с чем образы нищего и странника, например, в мифопоэтических представлениях наделяются особым знанием и, соответственно, магической силой.

- по принадлежности к полной или неполной семье: сиротка.
- по принадлежности к жизни мирской или духовной: попы/священники.
- по принадлежности к жизни мирской или военной/походной: солдат/драгун/улан/гусар/боец/стрелок/казачок. Образ солдата в традиционных представлениях также связан с мотивом дороги и особыми умениями и знаниями.
- по причастности к разного рода занятиям - представители разных "профессий", отличающихся от традиционного крестьянского занятия - земледелия: кузнец, мельник, коновал, плотник, печник, рыбак, охотник, шерстобит/котовал (т.е. валяющий коты, род обуви), сапожник, пекарь, лекарь/доктор/врач и др. Многие из представителей отмеченных профессий, по народным представлениям, наделялись магическим знанием, умением общаться с нечистой силой и противостоять ей.

Некоторые из персонажей сочетали в себе ряд признаков, отличающих их от "обычного, нормального человека-крестьянина". Так, например, "цыгане" оказывались "чужими" и по этническому признаку, и по иному укладу жизни (не оседлый, а кочующий), и по занятиям (выпрашивание, воровство и проч.), и по владению особым знанием (умение гадать, предсказывать судьбу).

Вместе с тем, в ряженье было важно не изображение реальных жизненных типажей, а акцентирование внимания на тех мифопоэтических представлениях, которые с этими типажами соотносятся и актуализируются в то время, когда, по традиции, можно и нужно было рядиться. Так, ряженье как элемент святочной обрядности обусловлено характером самого периода Святок: это время хаоса и взаимопроникновения чуждых друг другу "миров", являющихся необходимостью (механизмом) восстановления миропорядка (см. Святки). Отсюда восприятие в народном сознании ряженых как существ, приходящих из "иных" миров и, соответственно своей природе, обладающих магическими свойствами и могущих обеспечить жизненные силы для формирующегося в данное время мироустройства. В этом плане показательно совершение ряжеными действий, которые считались запретными в святочный период: "кикиморы"-"кудеи" "пряли", "маслобои" "сбивали, мешали масло", "молотяне" "мололи снопы", "мельники" "крутили жернова". Если нарушение запрета обычными людьми прясть, молотить, сбивать масло, молоть в жерновах, являвшееся в мифопоэтических представлениях вторжением в космогонические процессы, могло привести к негативным последствиям в судьбах нарушителей, социума и природы (см. Святочные запреты), то переведение этих бытовых действий в условно-игровой план и совершение их ряжеными как представителями "иного" мира (природного), осмыслялось, по всей видимости, как необходимое и продуцирующее эти процессы, и, соответственно, обеспечивающее жизнь и благополучие на новый годовой цикл.

С идеей жизнеутверждения соотносится также состояние воодушевления и смех как реакция на действия ряженых (о продуцирующей силе смеха см. Пропп В.Я., 1939, с.151-174; 1995, с.111-114).

Созидательная направленность энергетики ряженых в значительной мере зависела от правильного поведения "зрителей", которые всегда становились участниками действа; в противном случае она получала негативную окраску, что проявлялось в усилении и злобном, разрушительном характере совершаемых ряжеными бесчинств, которые воспринимались в народном сознании как деяния нечистой силы (см. Святочные бесчинства).

Значительное место в играх ряженых принадлежало похоронной и свадебной тематике, отсылающей к идее вечного круговорота жизни, актуальной для Святок как времени перехода от старого года к новому, когда происходит программирование судеб на новый цикл. Мотив жизнеутверждения особенно отчетливо реализуется в играх, в которых старых перековывали на молодых и в которых "покойники" "воскресали", а "сдохшие" или "заболевшие" "животные" и "выздоравливали".

Особой стороной святочного ряженья является его насыщенность сексуальной символикой на уровне костюма (или его полного отсутствия), слова, жеста, контакта со "зрителями". В некоторых местных традициях - в Тверской, Костромской, Вологодской, Пермской губ. - игры с эротической направленностью составляли значительную часть или даже доминировали в общем составе действ ряженых на игрищах молодежи. Основным объектом действий в играх такого типа являлись достигшие совершеннолетия парни и, в еще большей степени, девушки. Обязательным элементом этих игр был контакт ряженых с присутствующими на игрище девушками, носящий подчеркнуто эротический характер. Контакт мог осуществляться в форме поцелуя, удара (по спине или ниже пояса), щипания, хватания и т.п.; во многих сюжетах обыгрывался фаллический символ и ситуация полового акта - в условных действиях или на словесном уровне. Показательно также и то, что контакту, как правило, принудительному, подвергались абсолютно все девушки: специально назначенные "придверники" запирали двери избы и следили, чтобы никто не уклонился от участия в игре. В некоторых играх со стороны ряженых проявлялась откровенная жестокость по отношению к девушкам и парням, особенно к тем, кто упорствовал в нежелании выполнять предписанную "роль" или прятался. Часть игр сводилась именно к истязанию: укалывание иголкой, щипание за ноги, битье по спине, щелканье по лбу или затылку и под. Помимо того, что эротические игры вызывали эмоциональное состояние страха, стыда и отвращения у тех, кого в них вовлекали, они заставляли испытывать и физическую боль. Иногда знание того, как нужно себя вести в подобной ситуации, избавляло девушек и парней от лишних переживаний. Все вышесказанное свидетельствует о том, что игры ряженых в молодежной среде носили ритуальный, а, следовательно, обязательный характер. Этот вывод представляется закономерным, если учесть приуроченность игр эротического свойства к Святкам как периоду формирования брачных пар, за которым начинался мясоед - время свадеб. По сути, игры ряженых представляли собой испытание парней и девушек, достигших брачного возраста, на зрелость в области сексуальных отношений.

Таким образом, феномен святочного ряженья в целом представляет собой обрядовую форму поведения, реализующуюся в ритуально-игровых действиях, выполняющих продуцирующую функцию в контексте специфики святочного периода (см. Святки).

Внешняя сторона ряженья находит выражение на разных уровнях:
- изобразительном: использование шуб, одежды, тряпок, зачастую старых, и подобных материалов для создания костюмов; деревянных, берестяных, бумажных, тряпочных масок, мела/муки/сажи, платков для скрывания лица; разнообразных бытовых предметов, превращающихся в атрибуты того или иного ряженого персонажа, и т.п.
- вербальном: произнесение монологов, вовлечение "зрителей" в диалог, использование этикетных формул и разнообразных, соответствующих ситуации клише, ритмически оформленных конструкций.
- звуковом: исполнение песен, частушек; музыкальное сопровождение с помощью дудки, волынки, балалайки, гармони, а также импровизированных "инструментов" - печных заслонок, ведер, ложек, палок, сковородок, "шаркунков"-колокольцев и под., создающих специфический звуковой фон ряженья: звон, лязг, грохот, треск, стук, скрежет; изменение голоса или его отсутствие вовсе, т.е. молчание.
- акциональном: мимика и жестикуляция; особая специфика танцевальных движений (то отчетливые и ладные, то жеманные, то угловатые, карикатурные, прыжки, кувыркания, вихляния, верчения, ужимки; набор действий, соответствующий тому или иному игровому сюжету.

Относительно специфической хореографии ряженых следует отметить, что взмахи руками и ногами, подпрыгивания, верчение и подобные движения обладают, по народным представлениям, продуцирующей силой и в ритуальной сфере нашли широкое применение в магических действах, направленных на воспроизводство: урожай, приплод скота, деторождение. В этом смысле акциональный план выражения ряженья тоже, несомненно, связан с идеей продуцирования и жизнеутверждения. Многократность повторения действия или игровой ситуации, направленных со стороны ряженых на "зрителей" в каждом доме при обходных обрядах или на каждого из присутствующих на игрище (см. Святочные игрища), по мнению исследователей, также "рассчитана на эффект ритуальной действенности. Тем самым игра обеспечивает всеобщую причастность к определенному внеигровому результату" (Ивлева Л.М., 1994, с.128).

Несмотря на то, что ряженье являлось необходимым и обязательным как обрядовое действо, отношение к нему в народной среде имело двойственный характер. Осуждение ряженья основывалось на его причастности к "иному" миру и непосредственной опасности для самих ряженых, особенно для тех, кто надевал на лицо маску. Так, например, в народе верили, что каждый, кто изображает покойников, будет схвачен ими в лесу, утащен и отдан во власть дьявола. Изменение внешности, по народным представлениям, изменяло и внутреннюю сущность ряженого, что проявлялось в его поведении, признаваемом только в рамках обрядности и совершенно неприемлемом в повседневности. При маскировании индивидуальные черты человека как бы исчезали, исчезал и он сам, а появлялось другое существо - ряженый персонаж. В этой связи следует отметить часто упоминаемое в этнографических источниках стремление ряженых к неузнаваемости, что достигалось с помощью костюма, маски, изменения индивидуальных особенностей движений, голоса человека (или молчания), а также оборонительных действий от "зрителей": поколачивание тех, кто приближался, батогами, камнями, обернутыми в тряпицу, колотьё шилом. Если ряженого узнавали и называли по имени, он либо убегал и больше не появлялся на беседе, либо получал шуточное наказание: его качали, "били", давали какое-либо смешное задание, требовали выкуп (песенный, танцевальный или денежный). Разоблаченный ряженый, по-видимому, не мог, не имел права продолжать "игру", так как, по народным представлениям, нельзя было быть одновременно и ряженым персонажем, который всегда воспринимался как "чужой" и, следовательно, неведомый, и конкретным, известным всей деревне, "своим" человеком. Возможно, продолжение ведения игры в ситуации разоблачения ряженого, могло нарушить исконную природу человека, поскольку крестьяне верили, что надеть маску означает надеть лицо черта. "Срамное" поведение - "игра" в стиле окрутничества, - по традиционным представлениям, возможно для ряженого персонажа, но отнюдь не для узнанного всеми человека. Восприятие в народном сознании маски как опасного предмета, воплощающего в себе средоточие нечистой силы, обусловило использование ее далеко не всеми ряжеными (по большей части, специально сделанные маски надевали мужчины; женщины же маскировали лицо иными способами: с помощью платка, сетки, полотенца и т.п.), а также и то, что маски не хранили в доме, считая, что они могут принести несчастье.

Обязательной акцией для всех, кто участвовал в святочных увеселениях - игрищах (см. Святочные игрища), гаданиях и особенно в ряженье - являлось омовение крещенской водой у "иордани", осмысляемое как очищение от соприкосновения с нечистой силой во время Святок (см. Крещение Господне, Святки).

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Тип величально-поздравительных песен во время колядования в период зимних Святок.



Виноградье
Виноградье - один из типов величально-поздравительных песен (два других - колядка, овсень) магического характера; исполнялось во время святочного обходного обряда колядования. Свое название этот тип песен получил по рефрену, повторяющемуся после каждой строки "Виноградие красно-зеленое!". Образ винограда в традиционной русской культуре связан с представлениями о богатстве, любви и благополучии. В восточнославянском песенном фольклоре он является символом новобрачных. В Поморье и еще в некоторых местах на Русском Севере один из сюжетов виноградий имеет припев "Из-за Дунай", "А Здунай мой, Здунай!".

В отличие от колядок и овсеней виноградья могли исполняться в течение всего периода Святок, а не в один, два или три дня, закрепленных в традиции за обрядом колядования.

Виноградья были известны в Сибири и на Дальнем Востоке, в ряде районов Волго-Оксеого бассейна и Поволжья, в Псковской, Курской и Сумской областях. Две последние "считаются зоной первоначального формирования русских виноградий. Рефрен с упоминанием "вина-винограда" позволяет соотнести виноградья с аналогичными украинско-белорусскими колядками и волочебными песнями, имеющими подобные припевы: "Да віно ж мае зеляно!", "Коляда, коляда! Виноградная, красная, зеленая!" и т.п." (Славянские древности, 1995, с. 377). Но наиболее распространены были виноградья на Русском Севере, где они развились в длинные хоровые песни, исполняемые в торжественном тоне и имеющие подробно разработанные сюжеты.

Основными исполнителями виноградий были девичьи группы, но не только; от половозрастного состава обходчиков зависело то, в каком месте совершалось пение величаний. Так женские и девичьи группы исполняли виноградья в доме: на Русском Севере - в избе; в районе Мурома и в Поволжье - в сенях и в избе; на Колыме - во дворе и в избе. Смешанные группы девушек и парней в Сумской и Псковской областях пели перед домом. Мужские коллективы на Русском Севере и в Сибири - перед домом, иногда по просьбе хозяев продолжали петь в избе.

Виноградья относятся к дифференцированному типу святочных обходных песен, то есть адресованных отдельным членам крестьянской семьи. Они делятся на величания для холостых и женатых. Внутри первой группы различаются виноградья "девьи" и парням, а внутри второй - женатым семейным и женатым бездетным (молодоженам).

В отличие от колядок и овсеней с характерными для них хозяйственными и особенно аграрно-земледельческими мотивами, в виноградьях преобладает свадебная и брачно-семейная тематика. Каждой группе виноградий (с точки зрения адресата) соответствовал определенный круг сюжетов.

Тематика наиболее распространенных сюжетов виноградий для девушки соотносится с характерными для этой половозрастной группы занятиями в предбрачный период: вышивание (девица в шатре вышивает платок или ковер; проходящий мимо молодец сообщает ей о своем желании взять ее замуж), "гуляние в саду" (девица идет в сад слушать соловья, который сманивает ее на чужую сторону, к чужим родителям).

Для сюжетов виноградий парням свойственны мотивы одевания и расчесывания волос молодцем, собирающимся в церковь (следуют вопросы к молодцу, кто его породил, вскормил и кудри завил); охоты на птицу (птица просит не губить ее и обещает веселить свадьбу молодца); выранивания перстня молодцем в море (следует просьба к корабельщикам достать перстень; они трижды вытаскивают из моря разной "цены" окуней, которым есть "оценщички" - красна девушка).

Образ перстня, широко распространенный в песенном фольклоре как символ брака, встречается и в виноградьях, адресованных не только парням, но и другим социовозрастным группам. Так в виноградьях молодоженам образ перстня, катающегося в постели между "князем молодым" и "его госпожой" символизирует брачный союз и его цель - рождение ребенка. В виноградьях же женатым семейным, имеющим взрослых детей, образ перстня, а также образ жемчужины, перекатывающихся в постели между хозяином и хозяйкой, символизируют, соответственно, старшего сына и старшую дочь, которым предстоят женитьба и выход замуж.

Виноградья исполнялись не только в рамках обходного обряда колядования, но также на свадьбах и на святочных игрищах молодежи. Это связано с тем, что они адресовались одному и тому же кругу лиц, набор же мотивов, образов и поэтических приемов величаний был хоть и достаточно разработан, но все же устойчив.

Характерными чертами более позднего периода бытования виноградий являлось расширение круга величаемых лиц (дети: мальчик, девочка; сестра с братом, вдова, богатый человек, солдат и под.), а также включение в некоторых местных традициях на русском Севере, Колыме и в Сибири в разряд виноградий былин и исторических песен, отмеченных ярко выраженными величальными мотивами ("Сокол-корабль", "Скопин", "Выкуп Филарета").

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Магический святочный обряд, который совершался в рождественский Сочельник, утром в Рождество, в день наступления Нового года или накануне Крещения. Ватаги молодежи ходили по дворам, поздравляли и славили хозяев, требовали и получали дары, а в случях отказа - следовали угрозы, сулившие большие неприятности в семье и хозяйстве.



Колядование
Колядование ("козла петь", "кликать луг", "кликать авсень", таусенькать) - один из магических святочных обрядов обходного характера (см. также Посевание, Ряженье, Славление Христа), который совершался в рождественский сочельник, рано утром в Рождество или в день наступления Нового года, реже - накануне Крещенья, - то есть в моменты, осмысляемые в народном сознании как рубежные, переходные от старого времени к новому.

Собравшись в назначенное время, группа колядовщиков выбирала мехоношу (несущего мешок) и направлялась к краю деревни. У первого дома обходчики останавливались под окном и кричали: "Хозяин с хозяюшкой, можно ли коляду покликать?". Получив разрешение, колядовщики начинали поздравительную песню, в которой крестьянский дом назывался теремом, а хозяин с хозяйкой и детьми сравнивались с месяцем, солнцем и частыми звездочками. Закончив величание, колядовщики требовали угощения, и благодарные за поздравление хозяева подавали обходчикам в окно разную снедь со стола и заранее приготовленные печенья и пироги. В ответ на обильные дары колядовщики исполняли песню, в которой желали домочадцам и хорошего урожая, и приплода скота, и благополучия в хозяйстве в новом году, после чего отправлялись к другой избе, затем - к третьей, четвертой и так далее. Обойдя все дома деревни, колядовщики собирались в избе, выкупленной молодежью для святочных игрищ, и начинали дележ подарков. Из части продуктов обходчики готовили еду и угощались все вместе. Незаметно приближалось время игрища, и совместная трапеза с шутками и всеобщим весельем плавно переходила в посиделку.

Свое название обряд колядования получил от слова "коляда", в различных огласовках известное всем славянским и некоторым другим европейским народам. Оно, в свою очередь, восходит к латинскому слову "calare", означающему "выкликать": в Древнем Риме существовал обычай выкликания главным жрецом первого дня каждого нового лунного месяца; здесь же "календами" назывались первые десять дней каждого месяца. Со словом "календы" связано также происхождение слова "календарь". Другие названия обряда связаны либо с припевом ("таусенькать" - от "таусень" так же, как "колядовать" от "коляда"), либо с тем или иным образом (луг [плуг], козел), упоминаемом в песне, исполняемой колядовщиками.

Участниками обряда колядования являлись группы от трех до семи-десяти человек, иногда - больше: в Енисейской губ. - до тридцати, а в некоторых местах Вологодской и Вятской губерний - до ста человек. Половозрастной состав группы мог быть разным: только девушки или только парни, реже - смешанные группы, дети. Как правило, в каждую группу собирались индивиды одной возрастной категории: дети образовывали один коллектив, подростки - другой, достигшие совершеннолетия - третий. Это обусловливалось наличием в традиционной культуре у каждого возраста своей собственной компании для проведения свободного или праздничного времени, а также для участия в тех или иных занятиях. В Московской губ. колядовать могли дети (мальчики) по одному. На Русском Севере и в Сибири святочный обход с исполнением величально-поздравительных песен (виноградий), а также духовных стихов, производили группы мужчин: на Пинеге - пожилые; в Поморье, Холмогорском районе - старики; на Мезени, в Вятской и Енисейской губерниях - взрослые мужчины; в Олонецкой губ. - "матерые".

В группе колядовщиков выделялись запевала и "мехоноша" (или "мехоноска"); последний выбирался коллективом, в его функции входило носить мешок (ведро, лукошко, горшок или подобные емкости) для собирания даров, подносимых участникам обряда, и распоряжаться дележом сбора. В Сибири колядовщики могли носить с собой звезду, как при Славлении Христа.

Обряд колядования имел четкую, закрепившуюся в традиции структуру, во многом совпадавшую с рядом черт других ритуальных акций обходного характера.

Подойдя к дому, колядовщики, если это было принято в местной традиции, спрашивали позволение поздравить хозяев и, получив согласие, приступали к пению. После исполнения величально-поздравительной песни колядовщики требовали угощения, и хозяева выносили им дары. В ответ следовали формулы благодарения и пожелания добра в новом году, и участники обряда отправлялись к другому дому.

Так обряд выглядел там, где было распространено колядование обобщенного типа, при котором поздравление колядовщиков адресовалось всей семье в целом. В этом случае колядующие, как правило, не входили в дом, а пели песню прямо под окнами. Такой вариант обряда представляется наиболее архаичным. Развившимся из обобщенного и более развернутым являлся дифференцированный тип колядования: обряд начинался под окном, затем перемещался в дом, а величальные песни исполнялись для каждого члена семьи; колядовщиков же могли угостить прямо в доме и даже усадить за стол.

Наиболее устойчивые названия колядных песен - "коляда" или "колядка" - общеславянские, "овсень" или "таусень" и "виноградье" - русские, - получены ими по постоянным припевам или рефренным восклицаниям, повторяющимся после каждой строки ("Коляда! Коляда!", "Овсень!", "Виноградье красно-зеленое!"). Если колядки, исполняемые в России повсеместно, могли сосуществовать на одной территории с овсенями и виноградьями, то два последних вида песен практически никогда не бытовали в рамках одной местности.

Ответом на величание, выраженное в колядке (овсене, виноградье), было одаривание обходчиков. Оно являлось обязательным элементом обряда, так как именно от него зависела судьба крестьянина на будущий год. Это связано с традиционными представлениями о клядовщиках как представителях "чужого", "иного" мира, обладающих магической силой; по мнению Л.Н. Виноградовой, участники обряда инсценировали приход душ умерших (Виноградова Л.Н., 1982, с.148). Вера в магическую силу колядующих реализовалась в действиях следующего рода: "первому вошедшему с колядой мальчику хозяйка давала горсть льна, для того чтобы лен в этом году был хорош. Второго вошедшего мальчика сажают в красном углу на шубу, вывернутую вверх шерстью, чтобы овцы были мохнатые и всего в хозяйстве было бы вдоволь" (Зернова А.Б., 1932, с.17). Однако магическая сила "чужаков", "пришельцев" по отношению к крестьянину могла обернуться как своей положительной, созидательной стороной - при правильной реакции на появление колядовщиков (приветливость, щедрость в одаривании), так и отрицательной, разрушительной - при несоблюдении принятых в традиции норм поведения (оставление поздравления без ответа, скупость). В этом плане акция колядования представляет собой одну из обрядовых форм равноправного контакта, диалога и обмена между "мирами" человека (социума, культуры) и природы. Отсюда традиционная оценка категоричности требования даров колядовщиками как чего-то должного и закономерного.

О восприятии колядовщиков в народном сознании как представителей "чужого" мира свидетельствует их "пространственное закрепление" вне дома ("своего" пространства) в более архаичном (обобщенном) типе обряда. Обходчики не заходили в дом; в Новгородской губ. существовало представление о том, что коляда в дом не ходит, она остается под окнами, а приглашать ее в дом нельзя. Соответственно, колядовщики стояли под окном и дары получали тоже через окно. В текстах колядок сохранились названия окон, через которые подавали угощение: "заднее" - окно, служащее для выпускания дыма в курных избах и находящееся в углу у самого пола; "волоковое" - окно с "волоком" (задвижкой в виде ставня), выполняющее ту же функцию, что и "заднее" окно, а также для подачи милостыни и спрашивании, кто пришел в дом; "суднее" - волоковое или простое окно против устья печи над "судной" (посудной) лавкой; "печное". Все эти типы окон, очевидно соотносящиеся с печью, равно как и некоторые другие пространственные ориентиры внутри избы (дверь, люк в подпол, печные задвижки и заслонки, окна, порог) осмыслялись в традиционном сознании как границы между "своим" и "внешним" мирами; открывание этих "границ" в обрядовой ситуации делало возможным осуществление контакта противостоящих "миров".

При отказе одарить обходчиков или при проявлении хозяевами жадности неизбежно следовали формулы-угрозы, содержащие самые неприятные для крестьянина пожелания: от неурожая и увода скотины со двора до смерти в новом году. Представления об опасности и разрушительной силе колядовщиков как представителей "иного" мира могли реализоваться не только на словесном уровне; являвшиеся расплатой за плохой прием, угрозы нередко переходили в конкретные бесчинства, совершаемые группами мужской молодежи (см. Святки) и наносящие значительный урон в хозяйстве. Неприятности такого рода не сулили ничего хорошего в течение всего года, так как, по традиционным представлениям, переходный период от старого года к новому определял судьбу на весь следующий годовой цикл.

Напротив, в случае правильного поведения хозяев и полного удовлетворения дарами колядующих, последние произносили слова-благопожелания, которые, по народным представлениям, обладали магической силой и выступали своего рода гарантом благополучия во всех областях крестьянской жизни. Основным было пожелание хорошего урожая, приплода скота, здоровья всех домочадцев, а также - скорой свадьбы взрослым детям хозяина и рождения детей молодоженам.

Считалось, что степень благополучия семьи в новом году напрямую зависела от щедрости хозяев и, следовательно, от обильности даров, подносимых обходчикам. Крестьяне Московской губ. считали, что если хозяйка не подаст колядующим, то в хозяйстве в новом году не будет проку.

Наиболее распространенными дарами для колядовщиков повсеместно были мучные изделия: специальные обрядовые печенья в виде коней, коров и птиц ("калёдушки" в Московской губ., "овсеньки" - в Рязанской; "козули" - во многих местностях), круглые пресные лепешки (саратовские "колядашки", владимирские "колёдки") и блины, сдобные "кокурки" и "каракульки" в Новгородской и Владимирской губерниях, а также ватрушки, пироги - везде у русских. Помимо выпечных изделий обходчиков одаривали зерном, крупой, мукой, маслом, сметаной, яйцами, пивом, чаем, сахаром, деньгами. В Поволжье и южнорусских губерниях было принято благодарить "свиными ножками" (окороками), "кишкaми" (колбасами, начиненными гречневой кашей, нередко - с добавлением рубленой говядины), кусками вареного мяса или ветчины. В Вятской губ. из дома, в котором жила девушка на выданье - невеста, колядующим обязательно подавали свиную ногу и пирог с мясом.

Полученные от колядования деньги и продукты использовались на общие нужды коллектива обходчиков. Так, в деревнях Архангельского р-на, местами в Поморье и Обонежье в начале ХХ в. девушки ходили "славить" и петь виноградье, чтобы оплатить избу для святочных игрищ. Изба стоила от 30 до 60 р., поэтому девушки накануне Рождества ходили и по своей, и по соседним деревням, чтобы получить побольше денег. Вырученные деньги они отдавали хозяйке или хозяину избы, а калачи делили между собой. На второй день Рождества девушки пели виноградья уже только в своей деревне, а дележ калачей и рождественских козуль незаметно переходил в посиделку. Во Владимирской губ. из полученных в дар натуральных продуктов колядовщики в день Нового года стряпали себе кушанья и устраивали общую трапезу.

Местами в Вологодской губернии во время колядования, устраивавшегося детьми под Новый год, просили подать не угощение, а лучину, которую затем сжигали посреди деревни. В таком случае при обходе пели:
"/…/ Дайте лучинки
На Новый год,
Старым посидеть,
Малым поиграть,
Потешиться,
Поорешиться!
Кто не даст лучинки -
Тому сосновый гроб!"
(Морозов И.А., Слепцова И.С., 1993, с.19).

В Кадниковском у. Вологодской губ. мальчишки 7-10 лет собирали лучину для освещения помещения, в котором проводились святочные игрища.

В конце ХIХ - начале ХХ вв. колядование постепенно утрачивало значение магического обряда, превращаясь в святочное развлечение. Этот процесс отразился прежде всего на содержании колядок, сопровождавших действо: они нередко сокращались до одной лишь просьбы одарить. При колядовании, становящемся по большей части забавой детей, стали использоваться песни из детского репертуара, не имеющие ничего общего с величаниями и пожеланиями заклинательного характера, свойственного колядным песням.

Более долгая "обрядовая жизнь" оказалась у виноградий и овсеней более позднего, дифференцированного, типа колядования, предназначавшихся для величания отдельных половозрастных групп, особенно для достигших совершеннолетия девушек и парней. В некоторых местах на Русском Севере девушек в Святки специально приглашали "припевать невест" виноградьем, и в богатых домах их хорошо одаривали. В подобных случаях колядование становилось своего рода смотринами невест. Так, в Поволжье и в районе Мурома овсень исполняли девушки-"невесты". Они, набелившись и нарумянившись, надев лучшие наряды, обходили дома "женихов" и исполняли им величальные песни, после чего хозяева усаживали девушек за стол и вместе с "женихом" угощали их вином, высматривая себе невесту. Такой обычай в этих местностях существовал вплоть до начала ХХ в.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Тип величально - поздравительных песен, исполняемых во время святочного обряда колядования.



Овсень
Овсень (авсень, баусень, таусень, усень) - один из трех типов величально-поздравительных песен (два других - колядка, виноградье) магического характера; исполнялись во время святочного обходного обряда колядования. Свое название этот тип песен получил по рефренному восклицанию "Овсень!" и под., повторяющемуся после каждой строки.

Этимология слова "овсень" с его многочисленными огласовками, встречающегося у русских и некоторых народов Поволжья, затемнена. Исследователи возводили его и к словам "овёс", "синий" в его значении "блестящий", и к индоевропейским корням - санскритскому "уш", "ушас", греческому "еос", - обозначающим зарю. Наиболее приемлемой представляется связь слова "овсень" с корнем, к которому восходят слова "сев", "сеять".

Овсени исполнялись в Поволжье, средних и южных районах Тверской, Ярославской, Владимирской губерний, в районах вокруг Москвы, Нижнего Новгорода, Рязани, в Оренбургской и местами в Курской и Воронежской губерниях. Границы распространения овсеней соотносятся с историей формирования Московской Руси в ХIY-ХY вв.

Территориально овсени могли сосуществовать с колядками - песнями, имеющими припев "Коляда!". Ничем, кроме рефрена, они не отличались друг от друга; но в некоторых этнографических источниках отмечается приуроченность исполнения колядок к кануну Рождества, а овсеней - к кануну Нового года.

По адресатной направленности овсени, как и все типы колядок, разделялись на общесемейные, содержащие благопожелания всей семье в целом, и индивидуальные, в которых величался отдельный человек. В овсеневых песнях последнего типа, в отличие от виноградий, величальные мотивы, соотносимые с мотивами свадебных величаний, все же подчиняются теме пожелания благополучия и изобилия дому и семье. Для овсеня, как и для колядки, характерно наличие аграрно-земледельческих мотивов: работы в поле, уборка урожая и под.

С точки зрения функций, композиции, поэтики (гиперболизация, идеализация, психологический параллелизм) и тематики овсени близки как к колядкам, так и к виноградьям.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Народный кукольный театр - традиционный атрибут зимних святочных развлечений.



Вертеп
Вертеп - народный кукольный театр, являвшийся в ряде мест России элементом святочных развлечений. Слово "вертеп" в старославянском языке означало "пещера". Такое название этот тип театра получил в связи с тем, что первоначально основное разыгрываемое в нем действо отражало евангельский рассказ, согласно которому, Мария и Иосиф с только что появившимся на свет Иисусом Христом скрывались в пещере во время бегства из Иордании в Египет от злодеяний царя Ирода, повелевшего убить всех младенцев, чтобы погубить новорожденного Христа.

Изначально вертепные представления имели религиозную направленность и связывались прежде всего с рождественской тематикой; но со временем, расширив свой репертуар, они превратились в настоящий народный театр.

Истоки вертепа восходят к западноевропейской средневековой традиции устанавливать в церквях на Рождество ясли и фигурки Богородицы, младенца Иисуса Христа, пастухов, осла и быка. Позднее фигурки стали делать подвижными, а кукольные представления переместились из церквей на площади; их стали показывать в переносных ящиках.

Театр подобного типа был известен у славян-католиков в Чехии, Словакии, Словении, Хорватии, Польше, Правобережной Украине и в Западной Белоруссии. Так, в Польше этот театр сложился к концу ХYI в. и носил название "шопка" или "яселки".

В Россию вертепный театр проник в конце ХYII - начале ХYIII вв. через Украину и Белоруссию; в последней он назывался "батлейкой". У русских основное распространение вертеп получил в Сибири, унаследовав украинскую традицию, так как еще в ХYII в. в г. Тобольск были направлены для работы в славяно-греческой школе и семинарии воспитанники Киево-Могилянской академии (разыгрывание вертепной рождественской драмы здесь входило в учебную программу), и в западнорусских губерниях - Новгородской, Смоленской, где очевидным было влияние на кукольный театр белорусской батлейки.

Вертепные представления разыгрывали профессиональные бродячие кукольники или любители: крестьяне, солдаты, священнослужители, мещане. Как правило, вертепщики приурочивали представления к Святкам; но, например, в Сибири (в Иркутске) с вертепом могли ходить по домам от Рождества до Масленицы. Здесь же были известны не только переносные, но и стационарные кукольные театры такого типа; вход на представление стоил пять-десять копеек. Позже, в конце ХIХ - начале ХХ вв. разыгрывание вертепных спектаклей превратилось в профессиональный промысел. Так, выходцы из Новгородской губернии отправлялись на гастроли по разным местностям России, ориентируясь уже не на святочный период, а на время проведения ярмарок. Так, известному этнографу Н.Н. Виноградову в начале 1900-х годов случилось наблюдать вертепное представление новгородских кукольников, плывших на волжском пароходе и направлявшихся на Нижегородскую ярмарку.

Переносной ящик для вертепа изготавливался из досок или из картона. Как правило, он состоял из двух ярусов, реже - из одного или трех. Обращенная к зрителям сторона вертепного ящика закрывалась тканью-занавесом яркого цвета или ставнем, опускавшимся вниз и закрывавшим манипуляции, производимые руками вертепщика. В "полу" обоих ярусов проделывались прорези для того, чтобы куклы, закрепленные на стержнях, могли двигаться. Пол покрывался мехом, и поэтому прорези в нем не были заметны. Для рук вертепщика, водившего кукол, было предусмотрено пустое пространство между верхним и нижним ярусами, заклеенное со стороны зрителя бумагой. По бокам и вверху ящика подвешивали несколько разноцветных фонариков для освещения сцены в вечернее время.

Куклы изготавливались из дерева, реже лепились из глины. Их вырезали высотой в восемнадцать-двадцать сантиметров, довольно четко отражая особенности строения человеческого тела или животных, рисовали красками лицо, одевали в одежду из тканей и бумаги; к ноге крепили деревянный или проволочный стержень.

Вертепщик сам проговаривал все роли, изменяя голос в зависимости от характера персонажа. Он скрывался за ящиком, где также могли находиться музыканты и хор.

Верхний ярус вертепного ящика назывался "небом", "пещерой" или "хлевом"; изнутри он оклеивался голубой бумагой со звездочками из фольги; на задней стене изображалась сцена Рождества, либо рядом с ней устраивалось подобие пещеры или хлева с яслями, а также неподвижные фигурки Марии, Иосифа, младенца Иисуса Христа, домашних животных. Нижний ярус назывался "землей" или "дворцом"; здесь разыгрывались эпизоды злодеяний и наказания царя Ирода, а также бытовые сценки комического и сатирического характера. "Дворец" украшался яркой цветной бумагой, блестками; в центре располагался трон, на котором сидел Ирод. Около трона с обеих сторон иногда закреплялись неподвижно по три воина, вооруженных пиками и мечами. Остальные куклы "входили" и "выходили" через две двери в боковых стенках ящика.

Персонажами вертепной драмы "Смерть царя Ирода" были: два ангела, возвещающие о рождении Иисуса Христа; пастушок с овечкой и три царя (волхва), славящие Рождество Христово; царь Ирод и его воины; Рахиль с ребенком, умоляющая жестокого царя сохранить жизнь своему невинному младенцу; Ксендз, уличающий Ирода в злодеяниях и предрекающий ему муки на том свете; Смерть в виде скелета с косой, снимающая голову преступнику, и Черт, помогающий Смерти утащить Ирода в ад. В некоторых вертепах последние сцены выглядели очень эффектно за счет того, что голова у куклы, изображающей Ирода, отваливалась назад и висела на ниточке, прикрепленной к шее; а когда наступал эпизод с отправлением Ирода в ад, в полу открывалась дыра, и злодей как будто действительно проваливался под землю.

У русских вертепное представление четко делилось на две части: религиозную и бытовую; причем со временем первая значительно сократилась и приобрела местный колорит: так, кукла, изображающая Рахиль, выглядела как обычная русская крестьянка, а иногда - как барыня в модном платье. Вторая часть вертепа, совершенно не связанная с рождественской тематикой, включала без особого порядка разнообразные сценки на основе местного материала: бытовые анекдоты, исторические эпизоды, просто танцы кукол, изображающих людей разных национальностей. Очень популярны были шуточные и сатирические сценки, высмеивающие человеческие пороки: глупость, жадность, кичливость и проч. Среди персонажей бытовой части вертепного театра были: Межевой (землемер) и Межевая, в сценке с которыми смех вызывал диссонанс между "умными" речами и танцем под забористого "Чижика"; девицы из Валдая, бараночницы, танцующие "Комаринского"; Цыган, выпрашивающий плату за представление, перемежая нормальные слова с "тарабарскими"; глупая Барыня и пройдоха Доктор; молодая Жена (любовница Аришенька) и старый Муж (Старик-любовник) и другие.

В мемуарной литературе неоднократно встречаются суждения о большом успехе вертепных представлений у публики и огромнейшем удовольствии, доставляемом кукольным театром - вертепом зрителям самого разного возраста и социального положения.

У русских, живущих на Украине (в Волынской губернии), в конце ХIХ в. был известен так называемый "живой вертеп", то есть драма "Царь-Ирод", разыгрываемая не с помощью кукол, а людьми: мальчиками-подростками и парнями постарше (18-20 лет). "Живая" версия вертепа, полностью утратившая сообщение о рождении Христа и сцены с поклонением волхвов, является более поздней по сравнению с кукольным представлением.

24 декабря / 6 января - 6 января / 19 января

Рукопашное состязание без применения оружия, праздничное развлечение холостых парней и молодых мужчин в период от Рождества до Крещения, редко в Семик.



Кулачный бой
Кулачный бой - рукопашное состязание без применения оружия, праздничное развлечение парней и молодых мужчин.

Кулачные бои устраивались зимой в период от Рождества до Крещения, на Масленицу и, иногда, в Семик. Предпочтение при этом отдавалось Масленице, общий разгульный характер которой, сопровождавшийся демонстрацией молодости, силы, красоты, давал возможность мужской части деревни показать перед всеми свою удаль и молодечество.

Команды составлялись по социально-территориальной принадлежности людей. Друг с другом могли биться две деревни, два конца одного большого села, "монастырские" крестьяне с помещичьими и т.д. Кулачные бои готовились за одну-две недели: выбирали место для битвы, обычно гладкое, ровное, хорошо утрамбованное пространство, договаривались о правилах игры и количестве участников, выбирали атаманов. Кроме того, это время использовалось для моральной и физической подготовки бойцов. Мужики и парни парились по несколько раз в неделю в банях, старались больше есть мяса и хлеба, которые, по поверью, придавали бойцу силу и смелость. Многие использовали различного рода магические приемы для увеличения бойцовской храбрости и мощи. Так, например, в одном из русских старинных лечебников давался такой совет: "убей змею черную саблей или ножом, да вынь из нее язык, да вверти в тафту зелену и в черную, да положи в сапог в левый, а обуй на том же месте. Идя прочь, назад не оглядывайся, а кто спросит, где ты был, ты с ним ничего не говори".( Грунтовский А. 1993. С. 113).

Обеспечить победу в кулачном бою можно было и с помощью заговора, полученного от колдуна: " Стану я, раб Божий, благословясь, пойду перекрестясь, из избы в двери, из ворот в вороты, в чистое поле, на восток, в восточную сторону, к Окиян морю, и на том святом Окияне - море стоит стар мастер муж и у того святого Окияна - моря, сырой дуб крековастый, и рубит тот мастер муж своим булатным топором сырой дуб, и как с того сырого дуба щепа летит, так же бы и от меня, валился на сыру землю борец, добрый молодец, по всякий день и по всякий час. Аминь! Аминь! Аминь! И тем моим словам, ключ в море, замок на небе, от ныне и до века." (Забылин М. 1990. С.385).

Кулачные бои в России могли проходить или на кулаках или на палках, при этом чаще выбиралась борьба на кулаках. Бойцам полагалось специальное обмундирование: толстые, подшитые куделью шапки и меховые рукавицы, которые смягчали удар. Бой на кулаках мог проводиться в двух вариантах: "стенка на стенку", и "сцеплялка - свалка". При битве "стенка на стенку" бойцы, выстроившись в один ряд, должны были удержать его под давление "стенки" противника. Это был бой, в котором использовались различного рода тактические приемы, известные на войне. Бойцы держали фронт, шли "клином-свиньей", меняли бойцов первого второго третьего ряда, отступали в засаду и т.п. Бой кончался прорывом стенки противника и бегством врагов. Принято считать, что этот тип кулачного боя оформился не ранее ХУ111 в. При битве "сцеплялка-свалка", каждый выбирал себе противника по силе и не отступал до полной победы, после чего "сцеплялся" в битву с другим.

Русский кулачный бой, в отличие от драки, шел с соблюдением определенных правил. Они гласили: "не бить лежачего", "не биться по увечному", "мазку не бить", т.е. в случае появления у противника крови кончать с ним бой; нельзя наносить удары сзади, с тыла; необходимо биться лицом к лицу. Важным моментом кулачного боя было также и то, что его участники всегда принадлежали к одной возрастной группе. Битву начинали обычно подростки, их сменяли на поле парни, а затем вступали в бой молодые женатые мужчины - "сильные бойцы". Это делалось для того, чтобы соблюдать равенство сил сторон.

Бой начинался с прохода главных бойцов, т.е. парней и мужиков в окружении подростков по деревенской улице на поле битвы. На поле парни становились двумя стенками - командами друг против друга, демонстрируя себя перед противником, слегка задирая его, принимая воинственные позы, подбадривая себя отдельными выкриками. В это время на середине поля подростки устраивали "сцеплялка-свалка", готовясь к будущим боям. Затем раздавался крик атамана, за ним рев, свист, крик: "даешь боя" и начинался бой. Наиболее сильные бойцы включались в битву уже в самом конце. Наблюдавшие за кулачном боем старики обсуждали действия молодых, давали советы не вступившим пока еще в бой. Бой завершался бегством противника с поля и общей веселой попойкой участвовавших в нем парней и мужиков.

Кулачные бои сопровождали русские празднества на протяжении многих веков. Еще в ХIII в. митрополит Кирилл, порицая "русальские игрища", писал: "в божественные праздники позоры некакы бесовскые творити, с свистанием и с кличем и с воплем съзывающие некы скаредные пьяница и бьющеся дрекольем по самые смерти и взимающе с убиваемых порты". В 1636 году патриарх Иосаф писал, что на " на праздниках многие люди не токмо, что младые, но и старые в толпе ставятся и бывают бои кулачные великие и до смертного убойства" (Рабинович М.Г. 1978. С. 164). Подробное описание битв "добрых молодцов кулашных бойцов" дали иностранцы, побывавшие в Московии в ХУ1 - ХУ11 в.

Кулачные бои воспитывали у мужчин такие необходимые качества, как выносливость, способность выдерживать удары, стойкость, ловкость и мужество. Участие в них считалось делом чести каждого парня и молодого мужчины. Подвиги бойцов восхвалялись на мужских пирушках, передавались от одного человека к другому и нашли свое отражение в песнях, былинах:
"Да съехались оны с копьями -
Только копья-ты в кольцах попригнулисе.
Да съехались богатыри палками
Только палки по щербням отвернулисе.
Соскочили они со добрых коней
Да схватились оны на рукопашный бой". (Грунтовский А. 1993. С.115).

28 января/10 февраля

День памяти богослова и проповедника IV - начала V веков Ефрема Сирина, который в русской народной традиции связан с образом домового - "хозяина" дома и двора.



Ефрем Сирин
Ефрем Сирин - день памяти одного из известнейших богословов и проповедников конца 4 - начала 5 вв.; отмечается Церковью 28 января / 10 февраля.

В народной традиции день Ефрема Сирина связывался с образом домового - духа дома, а также "хозяина" двора и дома. По народным представлениям, без домового не может стоять ни один дом. Как правило, домовой - невидимое существо, но в некоторых случаях, по рассказам крестьян ХIХ-ХХ вв., он появляется в образе человека или различных животных, чаще всего в виде змеи, петуха, кошки или ласки. Если домовой показывался кому-нибудь из домочадцев, это сулило последнему болезнь или смерть. Присутствие домового в избе ощущалось по большей части с помощью слуха и осязания. По поверьям, он стонет или плачет перед несчастьем, топает или кричит, когда сердится или шалит. Домовой может наваливаться и давить спящего человека. "Хозяин" может также замучить до смерти не понравившуюся ему скотину или утащить в подпол и вырастить там ребенка, которого в худой час прокляли родители. В народе считалось, что домовой не любит ссор, сварливых и неаккуратных людей; их он наказывает, пугая по ночам и создавая в доме беспорядок: гасит в печи огонь, опрокидывает лавки, разбрасывает посуду, прячет вещи и т.п.

Любимым местом домового в избе считалась печь; по традиционным представлениям, он жил под печью (в голбце), за печью, на печи, на чердаке около печной трубы, - а также двор, где находилась скотина. Основные занятия домового - уход за скотиной и ее оберег. В поверьях русских домовой кормит и поит лошадей. Если лошадь пришлась "в масть" домовому, он ее холит и заплетает гриву. Если же корова или лошадь ему не по душе, то он мучает скотину, катаясь на ней ночами, спутывает хвосты и гривы, забивает под ясли, так что крестьянину приходится продать это животное и купить новое.

Крестьяне чтили и любили своего домового: при переезде в новый дом его обязательно приглашали с собой; подкладывали ему подарки во дворе - лоскутки, монетки, горбушки хлеба; В Вологодской губ. на печном столбе оставляли крашеные яйца; в Архангельской губ. - корочку каши в подпечке; в Тамбовской губ. клали под застрехи хлеб и блины; в Курской губ. после ужина для него оставляли на столе еду.

Домового не забывали и угощали по большим праздникам - на Рождество Христово, в Васильев вечер, в Чистый четверг, а также перед Великим Постом и на Филиппово заговенье.

Особо чествовали "хозяина" в день Ефрема Сирина, считавшийся в народе "именинами" домового. По поверьям, если его не угостить в этот день, то он из доброго превращается в лихого. И тогда в хозяйстве все идет наперекосяк: пропадает спорина во всех делах, скот чахнет, а домочадцы болеют. Чтобы этого не случилось, крестьяне после ужина на Ефрема Сирина оставляли в печи на загнетке горшок с кашей, обложив его вокруг горячими угольками. Верили, что в полночь домовой выйдет из-под печи и отведает угощение, после чего на целый год станет смирным и услужливым. Вечером в этот же день в русских домах по традиции рассказывали множество историй о домовом: о его характере, проделках и о встречах с ним человека.

1/14 февраля

День памяти св. мученика Трифона - охранителя от вредителей полей, садов и хлебов в скирдах, а также покровителя домашней птицы.



Трифонов день
Трифонов день - день памяти мученика Трифона из Фригии, который православная церковь отмечает 1/14 февраля.

В народной традиции св. Трифон считался охранителем полей и садов от червей, гадов, насекомых и мышей и, соответственно, - пособником в земледелии. У русских в случае напасти на посевы червей было принято совершать обход полей с молебном Спасителю, Божьей Матери и угоднику Трифону. По рассказам крестьян Переславь-Залесского у. Владимирской губ., относящимся к концу ХIХ в., после принятия таких мер черви на полях иссыхали и пропадали или истреблялись налетавшими вдруг птицами. Подобные крестные ходы с особым молением св. Трифону в Рязанской губ. совершались весной - на Красную горку.

В Трифонов день во многих местностях у русских существовал обычай "заклинать" мышей, чтобы сохранить хлеб в скирдах от их нашествия. Так, в Московской и Калужской губерниях для заклинания хозяева приглашали деревенского знахаря, который вынимал из середины скирды с четырех сторон по снопу, а из стогов - по клоку сена. Все вытащенное складывалось в печь и поджигалось раскаленной кочергой. Оставшаяся от сожжения зола засыпалась в те места, откуда вытаскивали снопы и сено. Совершая все эти действия, знахарь произносил заговоры и заклятья: "Как железо на воде тонет, так и вам, гадам, сгинуть в преисподнюю, в смолу кипучую, в ад кромешный. Не жить вам на белом свете, не видать вам травы муравой, не топтать вам росы медяной, не есть вам белоярой пшеницы, не таскать вам золотого ячменя, не грызть вам полнотелой ржи, не таскать вам пахнучаго сена. Заклинаю вас, мышей, моим крепким словом на веки веков. Слово мое ничем не порушится" (Тульцева Л.А., 1998, с.129-130). Во время совершения обряда хозяин с хозяйкой сопровождали знахаря, держа в руках хлеб-соль и чистое полотенце. По возвращении с гумна они угощали и одаривали знахаря. В Смоленской губ. верили, что действенными заклинания на мышей могут быть только тогда, когда они производятся в Трифонов день. Соответственно функции очистителя, закрепленной в народной традиции за образом св. Трифона, на северно-русских иконах он мог изображаться с сосудом в руке для окропления растений с целью защиты их от вредителей.

Из жития св. Трифона известно, что его занятием была пастьба гусей. Поэтому в крестьянском сознании он также воспринимался и как покровитель домашних птиц. На русских иконах святой часто изображался с небольшой белой птицей на руке или около плеча.

В народе была популярна легенда о возведении церкви св. Трифона в Марьиной роще, записи которой совершались еще в конце 1960-х годов. Согласно легенде, у сокольничего Ивана Грозного, Трифона Патрикеева, во время охоты улетел любимый царский кречет. Устав после трехдневных поисков, сокольничий заснул под деревом в Марьиной роще, и во сне ему явился мученик Трифон в образе красивого юноши на белом коне с царским кречетом на руке. Когда сокольничий проснулся, то увидел на своей руке потерявшуюся птицу. В благодарность на месте видения Трифон Патрикеев построил часовню, а затем и церковь во имя помогшего ему святого.

С покровительством св. Трифона в области птицеводства соотносится широко распространенный у русских обычай закармливать в день его памяти домашних птиц. Во многих местах закармливание совершали и в следующий за Трифоновым днем праздник Сретенья Господня.

Поскольку Трифонов день приходился на мясоед - время зимних свадеб, девушки, которых еще не просватали, молились в этот день мученику Трифону о хороших женихах. В этом плане показательно, что Трифонов день по новому стилю - 14 февраля - совпадает с католическим днем Валентина и Валентины, то есть праздником влюбленных.

2/15 февраля

Двунадесятый праздник православного календаря. Название связано со знаменательной евангельской встречей богомладенца Иисуса Христа с праведником Симеоном в Иерусалимском храме. В народе название осмыслялось как встреча в этот день зимы и лета, с праздником связано много земледельческих примет.



Сретенье Господне
Сретенье Господне (Громницы, Сустретенье) - двунадесятый, то есть один из двенадцати важнейших праздников Христианской Церкви, отмечаемый 2/15 февраля.

В основе праздника Сретенья Господня лежит рассказ евангелиста Луки о принесении сорокадневного младенца Иисуса в Иерусалимский Храм. Согласно древним обычаям, на сороковой день после рождения ребенка израильские женщины должны были совершить в храме послеродовое ритуальное очищение, вслед за которым проводился другой ветхозаветный обряд - посвящение ребенка-первенца Богу Яхве. Необходимость совершения этих обрядов явилась причиной посещения святым семейством храма в Иерусалиме, где и произошла знаменательная встреча Богомладенца с ветхозаветным праведником Симеоном, давшая название празднику.

Симеон, богослов и филолог, живший в Иерусалиме, был одним из авторов перевода Библии на греческий язык, предпринятого в Александрии Египетской в III-I вв. до Р.Х. Симеону выпал жребий переводить книгу пророка Исайи (II пол. YIII в. до Р.Х.). По одному их преданий, дойдя до известного пророческого места о рождении Мессии: "Се, Дева во чреве приuмет, и родит Сына, и нарекут имя ему Эмманyил" (Ис. 7:14; Мф. 1:23), Симеон засомневался в переводе слова "Дева" и хотел заменить его словом "Жена", но был удержан от исполнения этого намерения чудным видением ангела. Ангел обещал Симеону, что он не умрет до тех пор, пока не увидит Христа Господня. За сомнение же в пророчестве Исайи иудейский толковник был наказан томительным ожиданием и жил в течение трех с половиной столетий, пока не почувствовал свершения пророчества - прихода в этот мир Иисуса Христа. Старец Симеон в Иерусалимском храме принял на руки Богомладенца (за что позднее получил прозвище Богоприимец), узнав в нем Мессию, и произнес от лица всего ветхозаветного человечества: "Ныне отпущаеши, раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром".

Встреча Симеона, ставшего символом ветхозаветного народа Израильского, и младенца Иисуса Христа в Иерусалимском храме является не только евангельским событием; ее значение для христианства неизмеримо больше, чем просто факт земной жизни Богочеловека. Сретенье в истории христианства символизирует встречу Ветхого и Нового Заветов.

В рамках церковного календаря Сретенье Господне завершает цикл рождественских праздников, посвященных прославлению явившегося в мир Господа и Спасителя - Богочеловека Иисуса Христа.

У русских в крестьянской среде Сретенье не считалось большим праздником. В традиционном сознании название праздника связывалось с представлением о том, что в этот день происходит встреча зимы и лета. Осмысление дня Сретенья как календарного рубежа обусловило приуроченье к нему большого количества земледельческих примет. Так, в народе говорили: "На Сретеньев день снежок - весною дожжок" (Максимов С.В., 1994, с.283). Капель на Сретенье предвещала урожай пшеницы; тихая и ясная погода - хороший лен. Верили, что ветер в Сретенье отряхивает нечисть с деревьев, что должно обеспечить урожай фруктов. В связи с этим был распространен обычай после сретенской заутрени идти в сад и трясти руками фруктовые деревья. В этот же день хозяйки начинали усиленно кормить кур, чтобы они были нoски. В связи с этим обычаем говорили: "Корми в сретенье кур овсом - весной и летом будешь с яйцом" (Чичеров В.И., 1957, с.218).

У русских мало где совершались обряды, соотносящиеся с христианским значением Сретенья. В некоторых местах Вологодской губ. крестьяне обходили свои дома с иконой Сретенья Господня или Спаса. При внесении иконы в дом после обхода вся семья, преклонясь на коленях, произносила: "Господи Боже наш, войди к нам и благослови нас".

В северо-западных губерниях, граничащих с Белоруссией, существовал обычай носить в Сретенье в церковь свечи для освещения. Эти свечи назывались громницами и дали здесь одноименное название празднику Сретенья. Обряд освящения свечей на сретенской службе связан с католической традицией и восходит к древнему обычаю Римской Церкви совершать процессии с зажженными свечами или факелами в праздник Сретенья. У русских в северо-западных областях и белорусов с зажженной громницей возвращались из церкви и гадали по ней, а также совершали обряд обнесения хлеба и свечи вокруг стола. Свечам-громницам в народе приписывалась магическая способность отгонять бесов, гром и молнию, дождь и град. Поэтому во время грозы, во избежание удара молнией, старались зажечь громницу. Сретенскую свечу давали также в руки умирающим, чтобы отогнать нечистую силу. Крестьяне западнорусского края в праздник Сретенья поджигали друг другу крестообразно волосы, считая, что это помогает от головной боли.

5/18 февраля

День св. мученицы Агафьи - покровительницы домашнего скота и пособницы ухода за ним.



Агафья Коровница
Агафья Коровница (голендуха) - день памяти св. мученицы Агафьи, казненной в 1738 году; отмечается православной церковью 5/18 февраля.

В народной традиции св. Агафья считалась покровительницей домашнего скота и пособницей в уходе за ним. Крестьяне верили, что Агафья оберегает от болезней коров, за что она и получила прозвище Коровница (Коровятница). По народным поверьям, в день Агафьи Коровницы по селам пробегает "коровья смерть". В Нижегородской губ. ее представляли в виде старой отвратительной женщины, руки которой подобны граблям. В случае падежа скота или для его предотвращения в день Агафьи Коровницы, как и во Власьев день, во многих местах в России совершали обряд опахивания деревни: ночью тайно собирались все женщины селенья, одетые только в рубахи, с распущенными волосами, брали в руки кто дубину, кто косу, на одну из вдов надевали хомут без шлеи и запрягали ее в соху, а затем совершали процессию вокруг деревни. Землю взрывали сохой так, чтобы пласты отваливались в сторону от селенья. С собой брали петуха, кошку и собаку. Во время шествия женщины выкрикивали: "Смерть, смерть коровья - не губи нашу скотину; мы зароем тебя с кошкой, собакой и кочетом в землю!" После обхода животных погребали за пределами деревни, веря, что "коровья смерть" не войдет на территорию, очерченную магическим кругом с помощью сохи.

Чтобы уберечь коров от падежа, помимо совершения обряда опахивания, в хлевах вешали старые лапти, пропитанные дегтем; полагали, что эти предметы отпугивают "коровью смерть".

В некоторых местностях считали, что в день Агафьи Коровницы в дома через дымоходные трубы забирается нечистая сила. В Воронежской губ. полагали, что нечистые духи вылетают из ада и принимают вид птиц. Чтобы предотвратить их проникновение в избы, трубы в этот день закрывали или замазывали глиной, а загнеток печи окуривали чертополохом, которого, по народным представлениям, боится нечисть.

Этот день называли также Агафьей-голендухой, так как к этому времени в крестьянском хозяйстве подходили к концу все запасы прошлого года, и наступала голендуха, то есть голод.

Св. Агафью считали в народе и защитницей от пожаров. Поэтому в день ее памяти в церкви освящали хлеб с солью и хранили в доме; в случае пожара их бросали в огонь или на поле, чтобы отвести пламя от деревянных строений.

8/21 февраля

День памяти св.Захария. В народной традиции в этот день крестьяне осматривали свои серпы, готовили хозяйственный инвентарь к весенним полевым работам.



Захарий Серповидец
Захарий Серповидец - день памяти св. Захария, отмечаемый православной Церковью 8/21 февраля. Прозвище Захария - Серповидец - было принято как в церковной, так и в народной традиции. По церковной легенде, такое прозвище святой получил потому, что в одном из пророческих откровений ему он видел летающий по воздуху свиток, изогнутый, подобно огромному серпу. В крестьянском быту прозвище Захария, полностью утратив соотнесение с христианской легендой, осмыслялось в связи с подготовкой в это время сельскохозяйственного инвентаря к новому сезону полевых работ. В частности, в этот день крестьяне посвящали осмотру своих серпов.

15/28 февраля

День памяти одного из семидесяти апостолов св. Онисима, который в народе считался покровителем овец. В этот день бытовали обычаи "окликать звезды" на небе, чтобы овцы хорошо ягнились, и выставлять на мороз посевное зерно для хорошего урожая.



Онисим – овчар
Онисим-овчар - день памяти св. Онисима, отмечаемый Церковью 15/28 февраля. Известно, что Онисим родом из г. Колосса во Фригии был одним из семидесяти апостолов. Он принял крещение от апостола Павла. С Онисимом и Тихиком Павел отправил послание к колоссянам. По преданию, Онисим был назначен епископом в Эфесе; в 109 году в Риме он был до смерти побит камнями противниками христианской веры.

В народной традиции св. Онисим считался покровителем овец, и потому его называли овчаром, то есть пастухом овец. На Онисима-овчара в некоторых местах у русских существовал обычай окликать звезды для того, чтобы овцы хорошо ягнились. В Воронежской губ. этот обряд происходил следующим образом: вечером, с появлением звезд на небе, хозяин овец и пастух шли за околицу и трижды кланялись на все четыре стороны. Затем пастух становился на овечью шкуру и произносил заговор: "Засветись звезда ясная, по поднебесью, на радость миру крещеному. Загорись огнем негасимым на утеху православным. Ты заглянь, звезда, на двор рабу (имя рек). Ты освети, звезда ясная, огнем негасимым белояровых овец. Как по поднебесью звездам несть числа, так бы у раба (имя рек) уродилось овец более того" (Некрылова А.Ф., 1991, с.110).

Сравнение овец со звездами, свойственное традиционному сознанию, легло также в основу приема метафоры в жанре загадки:
"Поле не меряно, овцы не считаны, пастух рогат";

"Один пастух тысячи овец пасет";

"Бежат, бежат овечки
по липовой дощечке;
увидали зорю -
пали в воду".

К дню Онисима-овчара в южнорусских губерниях - Рязанской, Тульской и др. - приурочивался обычай "зорнения пряжи": ее вывешивали на утренний мороз, считая, что от этого она станет белой, чистой и крепкой.

В некоторых местах на мороз выставляли также зерно, предназначенное для посевов, чтобы урожай хлебов был лучше. С помощью "зорнения" на Онисима-овчара очищали конопляное масло: его перемешивали со снегом и ставили на солнце, отчего снег таял и впитывал темные примеси из масла. Загрязненная вода оседала внизу, а ночью замерзала, и наверху оставалось очищенное и осветленное масло.

11/24 февраля

День памяти св.священномученика Власия, покровителя рогатого скота и коневодства. Восходит к образу языческого "скотьего" бога Волоса (Велеса), считался первым по значимости "скотным праздником".



Власьев день
Власьев день (Васса, Власий, Коровий праздник) - день памяти св. великомученика Власия, отмечаемый церковью 11/24 февраля.

Традиционные представления о св. Власии генетически восходят к образу языческого скотьего бога Волоса (Велеса). Это подтверждается, прежде всего, единством наименования дохристианского бога и христианского святого: старославянское полногласное имя Волос (Велес) заменяется на более позднее неполногласное Власий. Кроме того, с принятием христианства на Руси на местах прежнего языческого поклонения Волосу воздвигаются церкви св. Власия: уже в ХI в. храмы во имя этого святого были поставлены в Новгороде, Киеве и Ярославле. И, наконец, св. Власий явился одним из многочисленных христианских преемников функций Волоса как скотьего бога. Так, в число христианских патронов домашних животных входят св. Василий - "свиной бог" (1/14января), Флор и Лавр - покровители лошадей, Кузьма и Демьян - "курьи боги", Вукол-телятник (6/19 февраля), Агафья Коровница, Онисим-овчар, Никита-гусятник (15/28 сентября) и др.

У русских св. Власий почитался, по большей части, как покровитель рогатого скота: самого святого в народе называли "коровьим богом", а Власьев день считали "коровьим праздником"; скотину называли "Власьевым родом", а коров нередко именовали "Власьевнами". Иконы с изображением св. Власия ставили в коровниках и хлевах для благополучия скотины.

Однако покровительство св. Власия не ограничивалось только рогатым скотом. Так, например, у белорусов праздник Авласа, то есть Власия, назывался "конское свято", а сам святой выступал как патрон коневодства. В этот день в Белоруссии было принято не давать работу лошадям, но существовал обычай объезжать молодых лошадей и устраивать для этих животных специальную трапезу.

В некоторых местностях верили, что на Власия домовой заезжает лошадей. Чтобы лошадь обезопасить от мучений домового, к ней, по народным представлениям, следовало привязать кнут, рукавицы и онучи.

О восприятии св. Власия как "скотьего бога" в широком смысле свидетельствуют иконы, на которых он часто изображен в окружении не только коров и овец, но и лошадей; на некоторых из икон Власий изображается сидящим на коне.

Во время эпизоотий - эпидемий скота, помимо других святых, часто обращались непосредственно к св. Власию: "Св. Власий, дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков, чтобы со двора шли - играли, а с поля шли - скакали" (Максимов С.В., 1994, с. 285). В Сибири после того, как телилась корова или ягнилась овца и т.п., хозяйки, окуривая их "богородской" травой, произносили приговор с упоминанием св. Власия: "Святый Власей (или Васса), дай здоровица теленочку" или: "дай здоровица ягненочку" (Макаренко А.А., 1913, с. 57-58). В Иркутской губ. к Власию обращались с помощью заговора и во время первого выгона скота в поле: "Угодник Божей Власей! Не оставь скотинку в путе и в дороге, итить безо всякова препятствия. Ключ и замок - крепкие слова" (Макаренко А.А., 1913, с. 58).

Власьев день во многих местах у русских считался первым по значимости "скотным праздником". Так, например, в Вологодской губ. этот праздник отмечали очень широко и разгульно: гуляли три дня и больше, варили пиво, приобретали водку (см. Хмельные напитки), приглашали в гости всю родню. В этот день крестьяне также совершали обряды, которые должны были обеспечить скоту здоровье и получение от него хорошего приплода. Так, во Владимирской, Тамбовской и других губ. скот выгоняли из хлевов на деревенскую улицу, что отразилось в тамбовской поговорке "С Власьева дня полоз санный покатился и корова бок греет". Во многих местностях совершалось обрядовое кормление скотины. Так, в Вологодской губ. в Власьев день крестьяне приносили в церковь специально испеченные караваи ржаного хлеба; здесь хлеб освящали крещенской водой, а дома хозяйки скармливали его всем домашним животным. В Орловской губ. пекли так называемые "трубницы" - пышки с кашей на молоке, которые отдавали коровам, чтобы они были здоровы, принесли приплод и давали хорошие удои.

От предохранения от "коровьей смерти" в некоторых местах в Власьев день совершался обряд опахивания; он мог также приурочиваться и к дню Агафьи Коровницы. В конце ХIХ в. в Пензенской губ. обряд опахивания выглядел так: "С иконою св. Власия обходят без священника больных: овцу, барана, лошадь и корову, связанных хвостами и выведенных на деревенскую площадку. По обходе зараженных гонят их за село, в овраг и там /…/ побивают животных камнями и припевают: "Мы камнями побьем и землей загребем, землей загребем - кровью смерть вобьем, вобьем глубоко, не вернешься в село". Затем на трупы набрасывают усердно столько щепы и соломы, чтоб сделать костер, способный спалить всех четырех жертвенных животных без остатка" (Максимов С.В., 1994, с.285-286).

С предохранением от падежа скота в некоторых местностях, например, в Тамбовской губ., связывался запрет на выполнение каких-либо работ в Власьев день.

Почитая св. Власия как одного их основных заступников домашней скотины, крестьяне Новгородской и Вологодской губ. в день его памяти приносили в церковь коровье масло и клали его перед образом святого.

В крестьянском календаре с Власьевым днем связывалось отступление сильных зимних холодов. В народе считали, что около Власия бывает семь морозов: три до Власия, один на Власия и три - после него. Поэтому этот день называли "Власий - сшиби рог с зимы". Помимо обрядов, направленных на благополучие скота, имя св. Власия связывалось с акциями земледельческого характера. Так, на следующий день после Власия на утренний мороз было принято выставлять зерно, предназначенное для посева, и пряжу. Считали, что зерно, тронутое морозом, даст лучший урожай, а пряжа станет белее. Это выставление на мороз называлось "зорнить". Про пряжу говорили: "Позорнишь пряжу после Власия, будешь с деньгами на маслену" (Чичеров В.И., 1957, с.215).

29 февраля День памяти св. Кассиана. Празднуется один раз в четыре года. В народном представлении вопреки реальному бытию святого этот образ считался отрицательным, связанным с дьяволом и адом.



Касьянов день
Касьянов день (Касьян немилостивый, Касьяна) - день памяти св.Кассиана, приходящийся на 29 февраля. Этот день занимает исключительное место в календаре вообще и в крестьянском - в частности. Во-первых, этот день бывает один раз в четыре года. Во-вторых, если учесть, что в Древней Руси до ХY в. Новый год, как известно из летописных источников, начинался с марта, то именно после Касьянова дня наступал високосный год. Эти обстоятельства, несомненно, повлияли на народные представления об образе Касьяна, несмотря на то, что жизненный путь последнего был преисполнен благочестия, вследствие чего Кассиан как святой был канонизирован церковью.

В истории христианской церкви Кассиан известен как основатель монашества в Галлии и один из главных теоретиков монашеской жизни. Родился Кассиан в Скифии (ок. 360 г.); монашество принял в Вифлеемском монастыре в Палестине; с 390 года около десяти лет странствовал по монастырям и скитам в Египте с целью изучить правила и обычаи монашества. Около 400 г. в Константинополе Кассиан был посвящен в сан диакона, а через пять лет представлял в Риме константинопольскую церковь с целью защиты Иоанна Златоуста. Позже в Массилии (ныне Марсель), где Кассиан был назначен пресвитером, он основал два монастыря - мужской и женский - по типу египетских монастырей. Здесь Кассиан вырабатывал основы устава для южно-галльских монастырей. В попытке урегулировать жизнь западного монашества Кассиан ориентировался на восточное пустынножительство как на идеальную форму монашеской жизни. Кассиан написал 12 книг, посвященных нормам жизни палестинских и египетских монахов, и 24 "Собеседования" с настоятелями египетских монастырей о нравственных вопросах христианского учения.

В народных поверьях, идущих вразрез с реальной биографией и житийной литературой, образ св. Касьяна рисовался исключительно с помощью отрицательных характеристик: Касьян немилостивый, злопамятный, немилосердный, скупой, остудный, Касьян-завистник, Касьян-корыстник. В Саранском у. Пензенской губ Касьян даже не признавался крестьянами ни святым, ни русским, а само имя считалось позорным. Оно приобрело нарицательный характер по отношению к угрюмым и тяжелым в общении людям (о таких говорили - "Касьяном смотрит"), а также к тем, кто может сглазить: "Касьян косоглазый, от него, братцы, хороните все, как от Касьяна - живо сглазит, да так, что потом ни попы не отчитают, ни бабки не отшепчут" (Максимов С.В., 1994, с. 289).

Одна из основных тем народных легенд о Касьяне связана с объяснением причин, по которым день святого празднуется лишь один раз в четыре года. Особенностью ряда легенд является то, что в них Касьян, не любимый в народе, противопоставляется св. Николаю, одному из наиболее почитаемых святых на Руси и, что существенно в отношении крестьянского календаря, покровителю земледелия. Так, у русских широко распространена легенда о путешествии Касьяна и Николая к Богу в рай, во время которого им повстречался мужик, увязивший свой воз посреди дороги. В ответ на просьбу помочь вытащить воз Касьян отказывает мужику, мотивируя отказ боязнью испачкать свои одежды и в грязном виде предстать перед Богом. Николай же, не говоря ни слова, помогает мужику. В раю Бог оценил по достоинству поступок Николая, а в поведении Касьяна усмотрел лукавство, отчего и определил св. Касьяну быть именинником один раз в четыре года, а св. Николаю два раза в год - за его доброту.

По одной из народных версий, распространенной в Новгородской губ., св. Касьян три года подряд в день своих именин был пьян, и лишь в четвертый год праздновал именины в трезвом виде; за это и был наказан тем, что положено ему стало быть именинником через три года раз.

Наряду с темой специфичности сроков празднования дня св. Касьяна в ряде легендарных сюжетов звучит мотив связи этого святого с дьяволом и адом. Так, по вологодской легенде, Касьян сначала был светлым ангелом, но соблазнившись на обещания нечистой силы, предал Бога. Он рассказал дьяволу о намерении Бога свергнуть сатанинскую силу в преисподнюю. Но позже Касьян раскаялся в предательстве и пожалел о прежней близости к Богу и житье на небе. Господь сжалился над грешником, уменьшив его наказание: Бог приставил к Касьяну ангела, которому велел заковать его в цепи и в течение трех лет бить тяжелым молотом в лоб, а на четвертый выпускать на волю.

Объяснение традиционного взгляда на 29 февраля как на опасный день имеет место в легендах, где образ св. Касьяна соотнесен с чертями и пространством ада. По одной из легенд, Касьян является стражником ада, и лишь раз в четыре года Господь дает Касьяну отпуск; 29 февраля, пока Касьян находится на земле, его работу стража выполняют 12 апостолов. По другой легенде, Касьян почти беспрерывно бьет по голове дьявола; лишь 29 февраля в честь именин Касьян свободен от работы, но как раз в этот день сатана и успевает напустить невзгоды и болезни на людей; после празднования именин Касьян возвращается к своему занятию.

Мотив битья дьявола связывает образ св. Касьяна с комплексом традиционных представлений о кузнице как творце, преобразователе, сдерживателе злых сил. Эти представления нашли отражение в повествовательных жанрах русского фольклора (сказке, легенде), в святочных играх (игра в кузнецов, перековывающих старых на молодых, и др.). Мотив выпускания дьявола на волю в определенное время (29 февр.) сближает эту легенду с другой, относящейся к времени Святок, по которой Господь забывает в Рождество закрыть врата ада, и нечистая сила на весь святочный период выходит на землю. Типологическая близость этих легенд не случайна: и Святки, и Касьянов день, по традиционным представлениям, отмечены признаками хаотичности, стихийности, опасности как периоды перехода от старого к новому (независимо от отказа празднования Нового года в марте, конец февраля в крестьянском быту продолжал осмысляться как граница между временами года - зимой и весной).

По преданию из Пермской губ., не Касьян бьет дьявола, а черти бьют Касьяна молотом; только 29 февраля ему дают возможность взглянуть на белый свет; и на что он не взглянет, то повянет.

Легенды, повествующие о длительном пребывании Касьяна в аду и об однодневном выходе на землю в течение четырех лет, проливают свет на записанные В.И. Далем поговорки об этом святом, в которых он предстает как источник смертоносной силы: "Касьян на скот взглянет - скот валится; на дерево - дерево сохнет"; "Зинул Касьян на крестьян"; "Касьян на что взглянет - все вянет"; "Касьян на народ - народу тяжело; Касьян на траву - трава сохнет; Касьян на скот - скот дохнет". Не трудно заметить, что вредоносной силой обладает конкретно взгляд Касьяна. Зависимость "дурного глаза" от почти беспрерывного пребывания Касьяна в аду подтверждается традиционными представлениями о разном качестве видения живых и мертвых (или потусторонних сил). Последние нередко, по поверьям, обладают губительным для всего живого взглядом: в быличке, например, умершая мать возвращается с того света покормить своего грудного ребенка, но от взгляда мертвой младенец умирает. В этом плане показательны также традиционные представления о том, что человек, напускающий сглаз, связан с нечистой силой; а любая патология глаз у человека (слепота, одноглазость, "мясное" (большое) третье веко и проч.) является признаком причастности к "иному" миру или свидетельствует о близости перехода в другой мир. Неслучайно Касьян в народном определении - косоглазый. Прикрепление этого эпитета к образу Касьяна, возможно, связано со звуковой близостью самих слов "Касьян" - "косой".

Необычность глаз Касьяна и их мертвящий взгляд нашли отражение в украинской легенде, по которой он неподвижно сидит на стуле с опущенными ресницами, длина которых достигает коленей и не дает возможности Касьяну видеть Божьего света. Лишь в високосный год, 29 февраля, утром он поднимает ресницы и оглядывает мир; на что он в этот момент взглянет, то погибает. Подобное описание Касьяна сближает его с персонажами украинской демонологии - Буняком и Вием. Основной чертой внешнего облика последних являются закрывающие глаза веки (брови) до земли, которые ни тот, ни другой не в силах поднимать самостоятельно. Народные рассказы о Вие легли в основу известной одноименной повести Н.В. Гоголя.

Несколько особняком от отмеченных народных представлений стоит народно-книжная повесть о Касьяне, относящая его рождение ко времени царствования Константина Великого. Особенность "книжной" судьбы Касьяна отмечена и необычным рождением "по сновидению" (т. е. рождению предшествовал вещий сон), и тем, что в младенчестве его украли и воспитали в своем жилище бесы. Но однажды в церкви во время литургии служивший ее Василий Великий заметил Касьяна в бесовских одеждах и ударил его крестом по голове. На челе Касьяна запечатлелось крестное знамение, которое с тех пор стало жечь бесов, как только Касьян приближался к ним. По молению св. Василия Бог дал Касьяну человеческую речь, после чего он стал чтецом, а впоследствии достиг епископского сана. Книжная версия, как и устно-поэтическая, сближает образ Касьяна с миром бесов, но его губительный взгляд заменяет крестным знамением, сила которого направляется против демонов.

Сложные представления о Касьяне, отразившиеся в фольклорных жанрах, книжных источниках, поверьях, отчасти проясняют сведения о дополнительных, кроме 29 февраля, поминовениях этого святого в русской календарной обрядности. Это три четверга: на масляной, пасхальной и семицкой неделях, объединяющим стержнем которых является принятое в народной традиции поминовение покойников, связанное с верой в их магическую силу. Эту силу с помощью почитания, выражавшегося в ритуалах кормления умерших, посещения кладбищ, крестьяне старались направить для достижения своего благополучия, в частности - в сфере земледелия. Прикрепленность образа св. Касьяна к дням поминовения покойников еще раз указывает на сложившуюся в традиционном сознании связь этого святого с потусторонним миром, что обусловливало восприятие его как опасной силы. Одна из конкретных форм этого восприятия - представление о том, что св. Касьян повелевает ветрами, которые он держит на двенадцати цепях за двенадцатью замками, и в его власти спустить ветер на землю и наслать мор как на людей, так и на скот.

Широко распространенной мерой безопасности от "Касьянова глаза" у русских было стремление 29 февраля не выходить из дома, особенно до восхода солнца; в Орловской и Рязанской губерниях крестьяне, пережидая опасное время, старались спать до обеда.

День недели, на который приходился Касьян, по народным представлениям, считался несчастливым; поэтому в течение трех лет в этот день не начинали никаких работ.